Шейх ответил:
— Превосходнейший хаджи, мой покровитель, которого ты, возможно, видишь на ковре у входа в шатер, шлет тебе привет, как это подобает одному верующему по отношению к другому, следующему для блага своей души по пути в святейший из городов; и он просит тебя принять от него глоток этой воды с соком граната, который, как он ручается, приносит прохладу языку и здоровье духу, потому что он куплен у дверей Дома Пророка — кому да будут обращены молитвы и славословия вовеки.
Во время этой речи негр умелой рукой и с убедительностью, не допускающей сомнений, особенно для того, кто еще не покинул седла после долгого пути по пустыне, высоко поднял и протянул ему обе чаши.
Сняв с левой руки перчатку со стальной пластиной, эмир высоко поднял чашу и с поклоном паломнику, который поднялся с ковра и стоял у входа в шатер, выпил ее залпом, после чего, оставив вместо себя своего заместителя, с намерением выразить благодарность за предложенное гостеприимство он развернул коня и поскакал, чтобы лично изъявить свою признательность.
— Любезность, тобою мне оказанная, о хаджи, — сказал он, спешившись, — согласуется с проявлениями твоего милосердия к ближним, вместе с которым, как я слыхал, ты вымостил перламутром дорогу от Эль-Хатифа.
— Не говори о них, прошу тебя, — сказал Скиталец, отвечая на отданный ему поклон. — Кто откажет в послушании закону!
— Я вижу ясно, что ты достойный человек, — сказал эмир, снова поклонившись.
— Мне не к лицу было бы говорить так. Обратимся к вещам более приятным. Этот шатер в пустыне принадлежит мне, пока солнце не склонилось к своей вечерней четверти, быть может, о любезный эмир, тебе было бы много удобнее, если бы мы вошли внутрь. Я сам и все, что я имею, — к твоим услугам.
— Я благодарен за предложение, превосходнейший хаджи, — если такое обращение ниже должного для тебя, тебе следует привести сюда шейха, чтобы он ответил за то, что ввел в заблуждение незнакомца; но солнце и я перестали обращать внимание друг на друга, ибо долг всегда одинаков и призывает к исполнению обязанностей. Здесь, поскольку эта долина — место встреч, караваны склонны к беспорядочному распространению и нуждаются в сдерживающей руке. Я привожу это обстоятельство в извинение за то, что решаюсь просить тебя позволить мне внести поправку в твое любезное предложение.
«…Мой покровитель… просит тебя принять от него глоток этой воды с соком граната…»
Эмир сделал паузу, дожидаясь дозволения.
— Так ты принимаешь предложение. Вноси в него поправки, какие сочтешь нужными. — Князь улыбнулся.
Тогда его собеседник с явным удовлетворением ответил:
— Когда наши собратья в караванах угомонятся и на равнине станет спокойно, а я принесу требуемые обеты, я вернусь к тебе. Мое жилище близко к твоему, и мне было бы приятно, если бы ты позволил мне прийти одному.
— Решено, о эмир, решено — если ты, со своей стороны, согласишься позволить мне накормить тебя тем, что у меня пока еще имеется в распоряжении. Могу обещать, что ты не уйдешь голодным.
— Да будет так.
После чего эмир снова сел в седло и отправился к своему месту, оглядывая равнину и все прибывающих людей.
Глава V
ПРОХОЖДЕНИЕ КАРАВАНОВ
Со своего места Скиталец мог видеть продвижение караванов, но, поскольку зрелище это было еще далеко до завершения, он призвал трех своих помощников и отдал распоряжения о вечернем приеме эмира; после этого он расположился на ковре и дал волю своему любопытству, не беспричинно полагая, что сможет найти в происходящем нечто имеющее отношение к предмету, неизменно занимавшему его мысли.
Небо никак нельзя было назвать голубым, — казалось, оно состоит из обыкновенной пыли, смешанной с толченым кирпичом. Оно походило на полупрозрачный потолок, раскаленный безжалостными лучами солнца, являвшего собой огненный диск. Невысокие черные холмы, отливающие пурпуром, образовали горизонт, на который словно опирался этот потолок, подобно выпуклому стеклу над циферблатом часов. Таким образом, укрытая, но с хорошим обзором на восток и юг с места наблюдателя, раскинулась долина Эль-Зариба, куда, как к обетованному месту встречи, без устали, «не отрывая глаз», стремилось такое множество паломников, денно и нощно преодолевая все препоны и невзгоды. В их представлении долина была не столько садом или пейзажем, сколько прихожей дома Аллаха. Сейчас они приблизились к ней, находясь в пути с самого рассвета, и их охватило нетерпение; поэтому крик «Здесь, здесь!» подхлестнул беспорядочные колонны, и они отозвались дружным эхом: