Молчали. Долго молчали. Я уже начала елозить. Не могла я без движения, внутренний волчонок не позволял, да и побаивалась я тёток рядом.
Лихо встал с места и стал расхаживать от печки к столу и обратно.
– Мне не нравится, что ты молчишь, дед, – сказал он.– Вы не отберёте её у меня.
– Она тебя не примет, – констатировал Гурьян, что-то смахивая со старой столешницы.
– Я могу приручить…
–А ну, сел! Приручит он! – грозно заорала старуха. От её визгливого грозного голоса у меня сердце в пятки упало. Так орала на своих учеников моя учительница химии. Я даже украдкой посмотрела, не она ль часом в волчицу обернулась. Нет, вроде, это другая лютая зверюга.
– Молоком пахнет, – пошмыгала носом сидящая рядом со мной женщина. – От молочных волчат отодрали.
– Мёртв её муж. Она ради волчат жить не захотела, – ответил на претензию Гуру.
– А может выбора ей не оставили? – зарычала волчица, оголив клыки на моего самца.
Но Гуру мне почему-то защищать не хотелось. Я сидела в женской половине дома, и была со старухами заодно. К тому же я знала, что Девять просил Алёну детям вернуть. Она бы ожила, когда младенцев рядом подложили.
Мне от этих мыслей так стало тяжело, что чуть не заплакала. И вдруг почувствовала волну облегчения и даже радости. Главная старуха, накреняясь вперёд, положила костлявую руку с когтями, мне на колено.
– Спасибо, – вздохнула я.
– Волчонок говорит, приходил какой-то Девять просить, вернуть волчицу к потомству.
Я выпучила глаза и со страхом посмотрела на Гуру. Это я мысленно проболталась?
Опасный народ эти оборотни.
Старуха убрала от меня руку, забрав весь мой страх. Рядом с ней и двумя женщинами, мне вообще бояться нечего. В такой компании смерть не страшна.
– Девять ей не пара, – возмутился Лихо.
– Дело в волчатах! – крикнула тётка с другой стороны.
–Какие волчата, она модифицированная, – повысил голос мой вечно спокойный Гуру. – Лихо её вакциной обернул.
– Да хоть тиной оберни! Нельзя мать от детей отрывать! Хотя кому я говорю! Ни бабы ни детей.
–Но! – возмутилась я.
–Чщ-щ, - приложила палец к губам старуха. – Альфа говорить будет.
Опять воцарилась гробовая тишина.
Дед раскрыл горящие синие глаза и посмотрел на меня. Я думала с ума сойду. Подтянула к себе ноги и в испуге уставилась на деда.
– С моей парой что? – влез Лихо.
Альфа отвернулся от меня и покачал головой.
– Дед! Не примет она его. Дети не дадут! – кричала та, что обвиняла моего Груру. – Замучается девка! Кобелям только было б куда пихнуть!
–А ну, цыц! – закричал в белом парике.
–Рот закрыла, – приказал тот, что с маузером. Это был муж её.
Она закрыла, но все поняли, о чём речь.
Старуха с Альфой играли в «гляделки». Телепатически сообщались. И дед кивнул своей паре.
– Не плачьте девы, заберёт Лихо её волчат. Всех пришло время забирать. Жар-птица, – сказал Альфа, хриплым старческим голосом, опять глянув на меня. – Попросить хочешь. Просила у Львёнка*, чтобы посмотреть на меня.
Я хотела… но только тайно. Не думала, что вот так встречу их… Вечных. Просто я очень боялась за Гуру, сильно-сильно. Может, не надо нам больше убийствами и разборками заниматься?
– Будь, по-твоему. А работу его Злыдень доделает.
Чернокудрый вскинул бровь и покосился на меня.
– Тоже пару найдёт, – согласилась старуха.
И взгляд от меня высокий волк отвёл, на губах его появилась довольная улыбка.
– Оберни, – приказал Альфа Гурьяну.
Гуру явно не ожидал от меня таких просьб, был в приподнятом настроении. Встал и быстро подошёл к умирающей волчице. Откинул её заднюю лапу и вцепился клыками в сосок.
Он поставил Алёне метку. Волчица тяжело дышала, не оборачивалась в человека.
Никто ничего не говорил больше, Гурьян подошёл ко мне и, взяв за руку, потащил из дома.
Когда мы оказались на улице, я приникла к нему, приласкалась.
– Мы вернёмся в город? – тихо спросила я, когда мы удалялись от таинственного дома.
– Нет, – ответил Гуру, улыбался.
– Как нет? – испугалась я. – А где жить будем?
– В лесу. Я дом построил. Душ есть.
– Обнадёживает, – скривилась я и оглянулась, посмотрев на дом. Света в окошках не было.
– Скоро все оборотни в лес уйдут. Раз Злыдень в люди решил податься, дело будет решено быстро и кроваво.
______________
*Львёнок – так переводится имя Гурьян.
Полный оборот
Заросшая поляна. Аромат молодых трав и хвои, жаркое весеннее солнце играло на серой шерсти оборотня. Он развалился рядом с кольцом колодца, выложенного камнями. Развалился, заложив руки за голову, грелся на солнце нога на ногу, закусив травинку в пасти. Лежал, балдел. Приоткрыл один единственный янтарный глаз, когда девушка вышла из дома.
– «М-м-м, давай ближе подойдём», – изнывал внутри Лихо.
– «Только напугаем. Пусть привыкнет», – мысленно отвечал Нил.
Высокая трава. Задевая её ладонями, Алёнка в простом коротком сарафане на тонких лямках медленно обходила дом вокруг. Прошла к покосившимся пристройкам, отдельно стоящей баньке. Осмотрела три цветущие яблони. Смутилась непролазной стене дремучей тайги, что возвышаясь над ней сплошным частоколом мохнатых елей. Даже тропинки никакой сквозь заросли не было.
Алёна походила на маленькую птичку после купания в луже. Сошли ожоги с головы, волосики кудрями обвили голову и торчали в разные стороны. С меткой Волота, она стала полноценной оборотницей. Теперь они истинная пара. Он ухаживал за ней три дня, она не отвергала его ласк, только иногда огрызалась. Не вспомнила ничего. Жена Альфы постаралась, чтобы память и переживания навсегда покинули любимую женщину Лихо.
Только один уговор оставался в силе – Нил обязан забрать в лес её детей. Лихо торговался с пеной у рта, приводя различные доводы. В итоге: забрать придётся двух девочек и двух мальчиков-грудных младенцев. Их должны будут скоро привезти. Старших сыновей Дрёмы Альфа разрешил оставить Девять. Пусть тех бойцов дядька воспитывает, Лихо итак в лёгком шоке от будущей семьи.
Но ради Алёны на всё готов. Поэтому рядом в траве валялся наточенный топор, а в лесу подготовлены брёвна. Оборотень сделает второй этаж и благоустроит жилище. Время шло к тому, что среди людей им больше не жить.
Обойдя дом вокруг, Алёнка вернулась к колодцу. Нога её наступила на что-то. Она нагнулась. В траве лежало порванное портмоне, слегка присыпанное землёй. Откопав его, взяла в руки. Под грязной плёнкой оставшегося куска на краешке удостоверения были видны затёртые буквы: «Лихо Нил Ильич ».
– Уржаться можно, – усмехнулась девчонка. – Ты Ильич?
– Да, – кивнул Вечный, пожирая её взглядом.
– «У меня дежавю. Это уже было. Мы вот так лежали! Она так же обходила дом и нашла это же удостоверение!» – удивлялся Лихо в голове.
– Произошёл полный оборот, только времени. История свернулась в колесо и закончила свой бег. Всё встало на свои места. Теперь всё будет спокойно и размеренно, лет двести-триста, – ответил Нил вслух.
– Ты философ? – улыбнулась девушка бесподобной улыбкой. – Мне чего-то не хватает.
– Детей. Они скоро приедут, – кивнул оборотень, тряхнув бородой.
– Да! Грудь налита, надо сцедить!
Она отвернулась и убежала в дом.
– «И что? Мы любить будем нашу женщину? Сколько ещё соплей я должен пролить по своей малышке?»
–Не надо соплей, – Нил поднялся на лапы. – Будет у нас любовь. Теперь взаимная до конца дней.
Конец.