Она отблагодарила его за эту любезность укусом.
Ах, черт возьми, как же он её любит. Он грубо сжал оба запястья девушки одной рукой и прижал их к её плоскому животику, так что попка Кары оказалась приподнята, а он покрывал её. В этой позе девушка была отдана на его милость, она оказалась полностью в его власти, и, судя по стонам, перемежавшимся со шлепаньем его бедер о её ягодицы, совершенно потеряла голову от удовольствия.
Оргазм кипел в его яичках, покалывал пониже спины, и, когда он вырвался наружу, Арес впился зубами в плечо Кары, и она закричала, кончая вместе с ним. Она снова укусила его за руку. Ареса пронзила боль, чертовски приятная боль, подтолкнувшая его к ещё одному оргазму, волной накатившему на первый — самому сильному, рвущему душу на части сексуальному переживанию в его жизни.
Стенки влагалища сжались вокруг члена, заставив Ареса вздрогнуть от последних спазмов удовольствия. Оба тяжело дышали, их кожа блестела от пота, а Арес дрожал всем телом. Черт. До чего. Хорошо.
Восприятие мира вернулось к нему лишь через несколько минут, и тогда он осознал, что лежит на Каре, грозя раздавить её, что его зубы так и не отпустили её плечо, и с трудом поднялся.
— Черт… Кара… ты как?
С ленивой улыбкой она, точно кошка, перекатилась на спину и потянулась, демонстрируя ему своё стройное, прекрасное тело.
— Это, — промурлыкала она, — и было то, чего я ждала всё это время.
Он обнял её, поражаясь, как же ему повезло.
— Всегда пожалуйста, дорогая.
— Вот и славно. — Она лизнула его горло, и от этого долгого горячего прикосновения он вновь завёлся, словно мотоцикл. — Помнишь, что ты мне говорил тогда, в душе?
У Ареса пересохло в горле. Он помнил. Он повёл себя как последняя задница, описывая то, чего, как ему было известно, она никогда не делала. Но только что они вычеркнули две позиции из этого списка.
— Да, — просипел он.
— Ну так вот, я хочу попробовать и всё остальное. Сегодня же. Так что, надеюсь, у тебя, дорогой, есть свечи, хлыст и хороший запас сил.
О да, у него всё это есть.
Боже, он любит эту женщину.
Глава 28
Арес стоял на песке у кромки воды. Его лицо ласкал тёплый ветерок. В нескольких сотнях метров от его дома, в конце тропы, по которой, должно быть, сейчас шла Кара, была уединённая пещера. Он сказал Каре, что хочет устроить пикник в честь месяца со дня их знакомства. Сам Арес пришёл раньше неё и уже расстелил одеяло и поставил корзинку с шоколадом, фруктами и шампанским. Побелевшими от напряжения пальцами он сжимал какую-то коробочку.
Он услышал за спиной тихие шаги Кары и улыбнулся, когда она, подойдя, обняла его за талию и прижалась к его спине.
— А где твой пёс? Я уж думал, он прибежит с тобой.
— Он прошёл со мной примерно полдороги, а потом погнался за кроликом.
— Чертовой шавке положено гоняться за крысами, — пробормотал Арес, но его грубость была напускной. Если не считать того случая, когда Хэл, слегка заигравшись, тяпнул Ареса, и того парализовало почти на пятнадцать минут, ладили они неплохо. Оба понимали, что безопасность и благополучие Кары важнее всего, а это была превосходная общая позиция.
Впрочем, когда по острову разгуливало множество других церберов, Арес действительно слегка нервничал. Однако была здесь и положительная сторона — Мор так и не вернулся. Присутствие стольких адских гончих представляло собой сдерживающий фактор огромной силы. Особенно если вспомнить, что Мор сделал их своими заклятыми врагами, объявив награду за их головы.
Неразумный шаг, братец. Когда к тебе питает ненависть хотя бы один цербер — это ужасно само по себе, уж Арес это знал совершенно точно. А если тебя ненавидит вся стая? Да, не хотелось бы Аресу оказаться сейчас на месте Мора.
Арес повернулся и не мог оторвать глаз от своей маленькой королевы церберов. Впрочем, он, пожалуй, мог бы звать её и королевой коней, учитывая, с каким обожанием к ней относятся Битва, Стикс и даже Кости, и уж точно — королевой Рамрилов.
Когда Кара кормила Рэта, которого они поселили у себя, они обнаружили, что дар Кары распространяется и на звероподобных демонов. Все Рамрилы были именно такими, и Арес подозревал, что некоторые из них специально себя калечат лишь затем, чтобы Кара их исцелила.