— Ты что, позвонила всем?
Тэй ухмыльнулась:
— А то! Заставить всех мучиться ожиданием, пока кто-то рожает, гораздо веселей, чем устроить сюрприз. Так что я собираюсь отправить вас немного проветриться. Может быть, на несколько часов. — Она поморщилась и схватилась за живот. — Уже сейчас могу сказать, что этот ребенок упрямством пойдет в папочку.
— Ну да, — спокойно согласился Эйдолон, — упрямец у нас — это я.
Тэйла невинно заморгала.
— А я — белая и пушистая.
Шейд кашлянул в кулак:
— Вот уж враки!
Препираясь, шумная компания демонов вывалилась за дверь, оставив Кинана и Джем одних.
— Ну что, — сказала она, — как мы ее назовем?
Кинан погладил пальцем щечку девочки. У нее были его темные волосы, его глаза и вздернутый носик и полные губы Джем.
— Не забывай, никаких демонских имен, — Джем вовсе не хотелось заострять внимание на том, что ее дочь отчасти демон, и Кинан ее понимал. Время покажет, что четвертая часть крови Кромсателя Душ будет значить для их ребенка.
Его дочь улыбнулась… по крайней мере, он принял ее гримаску за улыбку, и — боже! — вся комната точно озарилась светом. Его точно озарило светом. Внутри разлилось тепло, и это казалось невероятным — он уже долгое время был здоров и счастлив и даже не помышлял о том, что его жизнь может стать еще лучше. Но это произошло.
— Ангелочек мой, — пробормотал он. — Твоя мама — моя вечерняя заря, а ты — заря утренняя.
Джем прислонилась головой к его плечу.
— Ты всегда меня удивляешь тем, какой ты замечательный. Ну, знаешь, когда ведешь себя как следует. — Она улыбнулась, услышав его хмыканье, и тут ее глаза широко открылись. — Дон[98]. Вот оно! Превосходно.
— Дон. — Кинан посмотрел на крохотный комочек, олицетворение спокойствия и счастья. Да, имя было превосходно. — Она — Дон.
Его сотовый запищал, и, хотя ему страшно не хотелось отвечать… дерьмо. Он не будет брать трубку. Не будет.
— Ответь, — сказала Джем.
— Не могу.
— Ки, ты пытаешься предотвратить возможный конец света. Если ради безопасности нашей дочери тебе надо ответить на звонок, сделай это.
— Господи, как я тебя люблю, — пробормотал он.
— Знаю.
Он ухмыльнулся. Они через многое прошли, чтобы быть вместе, и иногда воспоминания об этом одолевали его.
Когда он оставил Джем и вышел в холл, ему стало почти физически больно. Это не займет много времени. На экране высветился номер Реган, и Кинан набрал его. Она взяла трубку почти сразу.
— Ки! Мы нашли его.
У него перехватило дыхание.
— Кинжал?
— Ага. Самое странное, что в наших залах его не было.
— Мы об этом и так знали. Каждый предмет, который там хранится, пронумерован и занесен в реестр, и никакого загадочного убийцы Всадников там не было.
Реган вздохнула.
— Я по-прежнему считаю, что он находился где-то у нас. Может, его обозначили неверным ярлыком или умышленно исказили описание.
У Реган было обсессивно-компульсивное расстройство[99] почти в медицинском смысле, и у Кинана возникло чувство, что она перебрала все до единого предметы в их реестре. Дважды.
— Ладно, и где же он?
— В одном монастыре в Испании. Нам нужно, чтобы ты забрал его.
Он провел рукой по лицу.
— Почему я?
— Потому что наши хитрые бывшие союзники спрятали его в шкатулку, которую может открыть лишь тот, в ком течет кровь ангела.
В родословном древе Кинана как раз затерялся ангел.
— Реган, это бессмыслица. Зачем Эгиде лишать большую часть своих людей доступа к кинжалу?
— Понятия не имею. Я и без объяснений всему этому рада, что мы его нашли.
Черт!
— Ладно, но придется подождать. Джем только что родила.
— Мальчик или девочка?
— Девочка. Мы назвали ее Дон.
— Очень мило. Чем скорее ты заберешь кинжал, тем скорее сможешь вернуться к ней. — Да уж, видно, Реган искренне за него рада.
— Я этим займусь. Есть еще новости?
— Мы перехватили еще несколько разговоров, и Эрик их перевел. Ничего хорошего. Они говорят о том, что человек умирает, но затем тут же упоминают о невесте дьявола.
— Ты думаешь, они имеют в виду Кару?
— Может быть. Я знаю, что, если она умрет, Печать Войны будет сломана. Интересно, если Кару передадут дьяволу, произойдет то же самое?
— Проклятье. Не знаю. Дай мне немного побыть с семьей, а потом я с этим разберусь.
— Ладно. Но, Кинан, не задерживайся. До того, как Печать Войны будет сломана, остались уже не недели и даже не дни. Судя по тому, как гудит подземный мир, возможно, речь идет о считанных часах.
***
Кара и Арес быстро приняли душ. Могли бы и быстрее, если бы Арес не настоял на том, чтобы вымыть ее, и у них не случилось еще парочки оргазмов. Они занимались любовью с каким-то напряженным отчаянием. Арес как будто умирал от голода и никак не мог насытиться.
Или стремился насытиться, не зная, смогут ли они когда-нибудь еще этим заняться.
Эта мысль преследовала Кару, пока она натягивала джинсы и рубашку, которые Всадник принес сюда из ее квартиры. Перенос агимортуса должен изменить всё к лучшему, верно ведь? Ей больше не будет грозить смерть, и они с Аресом могли бы… что? Ему не надо будет защищать ее, и они признались друг другу, что не «сблизились», так зачем ей оставаться здесь?
Унылые мысли не мешали девушке наблюдать, как одевается Арес, и любоваться его телом, мускулами, перекатывающимися под загорелой упругой кожей. У нее самой мышцы болели, но это была приятная усталость, напоминавшая о каждом мгновении лучшего секса в ее жизни.
Арес повернулся к ней. Черная футболка обтягивала его плечи, такие широкие, что в доспехах ему было трудновато пройти в двери. Он направился к ней не торопясь, но целенаправленно, и Кара почувствовала, как ее тело тянется к нему, точно предвкушая его прикосновение. Он источал чувственность, даже не желая этого — естественный, живой, сексуальный.
Натянуто улыбнувшись, мужчина начал застегивать ее рубашку:
— Я помогу.
— Думаю, я справлюсь, — ответила Кара, но не стала противиться.
Он застегивал одну пуговицу за другой. Его проворные пальцы касались ее кожи — она была уверена, что нарочно, и, хотя они долго занимались любовью, по ее телу пробежала дрожь желания. Застегнув половину пуговиц, Арес остановился и провел подушечкой пальца по агимортусу, уже снова поблекшему. Принимая душ, они оба это заметили, и, хотя Кара чувствовала себя по-прежнему хорошо, зеркало говорило совсем иное.
Под глазами у нее залегли темные круги, щеки исхудали, кожа стала бледной. Ребра проступили, и девушка выглядела так, точно ей грозила голодная смерть.
— Через несколько минут всё пройдет, — пробормотал Всадник.
— Не могу дождаться. Я знаю, что прошло всего несколько дней, но чувствую себя, точно была при смерти целый год. — Она ни разу не призналась даже себе, что перспектива никогда не избавиться от метки ее ужасает, но сейчас ощущала, как напряжение выходит из нее, точно воздух из проколотого пузыря. — Хотя это странно, потому что я только сейчас поняла, до чего мне было страшно.
— Твоей жизни грозила опасность, — произнес Арес, и его лицо стало серьезным. — Прости меня, Кара. Лучше было бы не впутывать тебя в это.
Он застегнул последнюю пуговицу.
— Всё уже почти позади. Если у нас получится удержать при себе Падшего ангела и обеспечить ему безопасность, значит, получится и сохранить в целости мою Печать. А ты связана с бессмертным цербером, так что у тебя впереди несколько сотен лет жизни.
Всадник залился краской.
— Я удостоверюсь, что ты под присмотром и в безопасности от Мора.
— Погоди. — Ее пальцы сами собой легли на агимортус, пульсировавший сквозь ткань рубашки. — Если с меня исчезнет твоя метка, разве Мор всё еще будет для меня опасен?
99
Обсессивно-компульсивное расстройство — заболевание, характеризующееся навязчивыми обсессиями и компульсиями, мешающими нормальной жизни. Обсессиями называются постоянно возникающие нежелательные представления, опасения, мысли, образы или побуждения. Компульсиями называются стереотипно повторяющиеся поступки. Обсессии часто вызывают тревогу, а компульсивные поступки или ритуалы служат тому, чтобы эту тревогу снизить.