Вика попрощалась с Лешкой, сладко и загадочно произнесла «До встречи», и ему показалось, что спектакль продолжается, только без зрителей, закончился показ очередной серии, а герои и вне спектакля по-прежнему живут и любят друг друга.
Бабушка выслушала его рассказ о знакомстве с Викой и спросила:
— А как же Зинаида?
— Зинка совсем другое дело! — объяснил Лешка.
— Я понимаю, Леша, сейчас не принято долго ухаживать, но чтобы девушка приглашала юношу домой на второй день знакомства — я такого не припомню!
— Бабушка, а если любовь с первого взгляда?!
— Бывает, Лешенька! — улыбнулась бабушка, ей льстило, что внук понравился красивой девушке, да еще артистке. — Дай бог, у вас все сложится хорошо. А кто у нее родители?
— Не знаю, бабушка, сегодня познакомлюсь с ними. А вообще: какое это имеет значение?
— Большое, Лешенька. Яблоко от яблони недалеко падает. И дай бог, чтобы родители Вики оказались хорошими людьми, чтобы тебя приветили!
— А что они могут иметь против меня? Зарабатываю честно, дочку готов носить на руках! Что им еще надо?!
— Дай бог, Лешенька, все будет хорошо!
Ровно в семь вечера Лешка стоял у входа в квартиру Вики с цветами, шампанским, тортом и рыбой в руках. Дверь открыла Вика, улыбнулась ему самой приятной, самой красивой из своих улыбок, даже лучше, чем в сказочной пьесе, пригласила в переднюю и представила матери:
— Знакомься, мама, Алексей Кубыкин!
— Бузунова. Нина Павловна! — расцвела в улыбке полная женщина в декольтированном платье.
Казалось, она была счастлива, как никогда прежде в своей жизни. Глаза ее сияли, а от глубокого, взволнованного дыхания поднимались и опускались выглядывающие из декольте груди. Мать Вики напомнила ему героиню из веселой оперетты — женщину немного взбалмошную, с причудами, но добрую, хорошую, и, казалось, романтический спектакль, в котором играли он и Вика, перешел в веселую музыкальную комедию, где бывают несуразицы, водевильные ситуации, но все к всеобщему удовольствию заканчивается благополучно и счастливо. Мать Вики протянула Лешке руку, и он неожиданно для себя поцеловал ее, поцеловал так ловко, как будто привык к этому, хотя сделал это первый раз в жизни. В этот момент Лешке показалось, что он готов совершить все, что угодно, любой смелый поступок, готов ради Вики. Она в модном платьице со множеством карманчиков, с погончиками на плечиках казалась ему сверхсовременной кинозвездой, в которую просто не вправе не влюбиться ни один мужчина на свете, и, привези он ее в Нефтеярск, это была бы не меньшая сенсация, чем прибытие Вощихина или какого-нибудь известного хоккеиста. Даже Тихонов одобрил бы его выбор, даже Пряжников крякнул бы, как после стопки перцовой водки, и сказал: «Хорошая баба не последняя вещь в хозяйстве», и Петька Молчун наконец-то разинул бы рот и вымолвил: «Ну, даешь, Кубыкин!» А Зинка боялась бы показаться ему на глаза, тем более если бы он был с Викой, потому что сравнение было бы явно не в ее, Зинки, пользу. Она покусала бы пальцы от обиды, Зинка… И тут Лешка поймал себя на мысли, что почему-то слишком много думает сейчас о Зинке, когда рядом его мечта. Он посмотрел на Вику, она околдовала его, и Зинка моментально скрылась в кинокассе, откуда ее не видно, если не пригнуться и не заглянуть в окошко, а делать этого Лешке не хотелось. Он смотрел на Вику и, кроме нее, не замечал в комнате ничего, ни изящной итальянской мебели, ни обильного стола, дорогой посуды, и Вика улыбалась ему, как может улыбаться только настоящая мечта.
— Прошу к столу! — раздался радушный голос Нины Павловны. — Вы привезли чудесную рыбу! У вас еще бывает?
— У нас бывает, — едва не пропел Лешка, ему показалось, что Нина Павловна не говорит, а поет вступительную арию из оперетты, и он должен подпевать хозяйке.
— Садитесь, Алексей, напротив Вики. Я буду ухаживать за вами! — допела арию Нина Павловна.
— Что вы? Я должен! — удивился Лешка.
— Разрешите мне! — просительно улыбнулась Нина Павловна. — Сделайте одолжение! Это будет для меня большая честь!
«Ничего себе встреча! — подумал Лешка. — Пантелеев увидел бы — перестал ныть, что недоучился, что буровик незаметная, непрестижная профессия, что из-за этой профессии за него не пошла замуж учительница, которую он любил и которая в ответ на его предложение сказала: «А о чем мы с тобой будем разговаривать? Ведь ты, кроме своей работы, ни о чем говорить не можешь. О работе, спорте и еще о дружках». Не права эта учительница, не прав Пантелеев. Дело не в профессии, а в человеке, можно заняться и самообразованием, а главное — нужно больше читать и стараться осмыслить прочитанное.