— Погоди, погоди… Ведь завод сельхозмашины делал.
— Все, Поликарп, — сухо прервал Субботин. — Об этом — не по телефону. И так говорим о чем не положено… Кстати, а ты знаешь, что директор завода Савельев — ваш, шантарский?
— Как наш? — не понял Кружилин.
— Ну, так. Где-то там, в ваших краях, родился.
— Постой, постой… Это какой же Савельев? У нас тут один Савельев проживает — Федор, комбайнером работает. У него есть два брата. Младший — Иван… он тоже сейчас здесь. А старший из братьев… как же его звать? Не то Андрей, не то… Слушай, не Антоном его звать? Не Антон Силантьевич?
— Да, Антон Силантьевич. Очень хороший человек, мы с ним в новониколаевском подполье еще работали.
— Вот так та-ак… — И вдруг неожиданно для себя Кружилин сказал: — С Полиповым ты, кажется, тоже в подполье работал…
— Да, и с ним. Много всем нам пришлось тогда выхлебать… А что у тебя с ним?
— Не он, случайно, информирует обком, что я тут растерялся… ничего не могу? — прямо спросил Кружилин.
— Это… — Субботин кашлянул, — это на каком же основании такие выводы… или предположения делаешь?
— Обижен он, что с секретарства его сняли.
— Ну, ты, брат… слишком поспешные, может быть… и несерьезные умозаключения строишь, — проговорил Субботин и тут же начал прощаться, заканчивая разговор. Однако некоторые паузы в голосе секретаря обкома, поспешный вопрос: «А что у тебя с ним?», эти слова в конце — «может быть» — позволили Кружилину понять, что Субботин, кажется, не опровергает его умозаключений.
В ту ночь Кружилин почти не спал, все ворочался, думая о заводе, о Полипове, до мельчайших подробностей припоминая, анализируя весь разговор с Субботиным. А перед утром раздался вдруг резкий телефонный звонок.
— Говорит Савельев… Алло, вы слышите меня? Вы секретарь райкома?
— Наконец-то! Да, я секретарь… Где же вы там запропастились? Я тут ума не приложу, что делать с вашим заводом. Вы откуда звоните?
— Из Москвы.
— Из Москвы… — повторил Кружилин, прислушиваясь, как звучит это слово. — Из Москвы… Как она там, Москва?
— Нормально. Темновато только. Вся Москва затемнена, нигде ни огонька.
— Бомбят?
— Читаете, конечно, в газетах, как жарко в небе над Москвой? Но бывает, что и прорываются фашистские самолеты. Извините, Поликарп Матвеевич, что поднял вас… Мы-то еще не спим, в Москве всего полночь. Сейчас только состоялось правительственное решение по нашему заводу.
— Да, я знаю, что должно было состояться… Я говорил сегодня ночью с обкомом.
— Ну тем более. Как все-таки там завод?
— Плохо… Оборудование вывезли со станции, отвели площадку, чистим ее, роем котлованы под здания. Мобилизовали все трудоспособное население, женщин в основном, подростков даже. Из всех предприятий и организаций, кого можно было, перекинули на стройку. Но людей не хватает. У нас была, как и везде, мобилизация.
— Да, это понятно.
— А строить цехи не из чего. Люди живут в палатках еще, селить некуда.
— Понятно, — опять сказал Савельев. — Люди еще будут прибывать.
— Да вы что? Вы что?!
Савельев, будто не расслышал этого возгласа, продолжал:
— Нам передали часть оборудования и рабочих еще с одного завода. Оборонного. Все это где-то в пути. Начальникам эшелонов даны телеграммы, куда следовать. Одновременно решился вопрос со стройматериалами. Через три-четыре дня к вам начнут поступать кирпич, цемент и прочее. Задача главная в том, чтобы не задерживать вагоны, немедленно разгружать. Хохлов там где?.. Савчук?.. Передайте им — пусть часть людей снимают со стройплощадки, снимают сколько надо и разгружают. И конечно, все вывозить. Несколько десятков автомашин тоже прибудут. Но вы там мобилизуйте весь свой транспорт, какой можно. До последней подводы.
— Понятно, — невесело сказал Кружилин.
— А я еще задержусь несколько дней здесь, потом в Новосибирске буду пробивать эти стройматериалы.
— А людей… сколько еще людей прибудет?
— Тысячи полторы еще… Поживут пока в палатках, до ноября. Там придумаем что-нибудь… — И почти без перехода продолжал: — Ну а как там мой брат Федор поживает? Я ведь, знаете, из Шантары родом.
— Знаю. Федор что же… Живет. Сейчас в михайловском колхозе хлеб убирает.
— Да, он комбайнер, кажется… А про другого моего брата что слышно? Про Ивана. Не знаете его?