Вечная жажда
Равиндра Сварупа дас
Мы одержимы неослабным желанием наслаждений, будучи уверены, что счастье — наше законное право. Но это противоречит реальности, в которой мы существуем.
Никому не нравится приносить дурные вести. Это не только неприятно, но иногда еще и опасно. В давние времена король мог запросто убить несчастного, принесшего весть о поражении.
Несмотря на это, многие люди по-прежнему предпочитают сладкой лжи правду, пусть и неприятную. В конце концов, это вопрос целесообразности: факты — штука весьма упрямая и неумолимая; перед ними в итоге вынуждена отступить даже самая цветистая иллюзия. Факты всегда побеждают, на то они и факты.
Вы уже догадались, наверное, что говорить я собираюсь вещи не слишком приятные.
На самом деле иллюзия, которую я намерен развеять, есть, пожалуй, самое прочно укоренившееся и распространенное из всех человеческих убеждений. Это уверенность в том, что человек может стать счастливым благодаря чувственным удовольствиям, особенно таким, как секс и плотская любовь — как бы эталон наслаждения. Поистине, едва ли найдутся другие цели, которые люди преследовали бы
столь упорно и которых бы столь последовательно не достигали. Удивительно, что всеобщий неуспех на этом поприще ничуть не ослабил в людях надежду на скорую победу.
По мере того как традиционные религии утрачивали авторитет, а «светские» философии, наоборот, получали официальное признание, эта иллюзия все больше приобретала силу наваждения. Действительно, если мы — не более чем окультуренные животные, если наша личность — это нечто случайно возникшее между двумя бесконечностями небытия, то было бы глупо с нашей стороны не попытаться получить за отведенное нам время жизни как можно больше чувственных удовольствий. Поскольку ничего другого у нас нет, лучше отдать этому все свои силы.
Сексуальные мечты
Подобный подход немало способствовал широкому распространению популярной в наши дни тенденции к полному чувственному раскрепощению путем преодоления сексуальных запретов. Если единственный путь к счастью — тело, значит, нужно отбросить все, что препятствует нам в достижении цели. Подавление желаний, чувство вины, страх и ненависть к собственному телу… Нужно сломать эти внутренние преграды, которые возвели в нашем сердце устаревшие и отвергающие жизнь религия и мораль. В наши дни человек живет, ни в чем себе не отказывая, открыто и свободно; он хочет пить вволю из чаши наслаждений, не разбавленных чувством вины или стыда. Ему радостно сознавать свою телесность, он превозносит ее и благодаря этому спокоен и душевно здоров.
Сообразительному человеку не обязательно иметь богатый опыт реальных половых отношений, чтобы понять: этот образ раскрепощенной и радостной сексуальной жизни — несбыточная мечта. Но, несмотря на это, «мечта», похоже, по-прежнему сохраняет свою неотразимую притягательность. Я предполагаю, что вину за свои разочарования
в сексе люди возлагают на пока еще не преодоленные внутренние табу, на остатки вины и стыда и неумение полностью довериться собственному телу.
Но по сути, никто из нас не может полностью довериться телу. Ибо где-то в глубине души, под оболочкой блефа и бравады, мы понимаем, что наши тела непрочны, слабы и смертны и даже величайшее наслаждение, которое они способны дать нам, длится до обидного мало. Мы опутаны сетью мышц и вен, которую природа может разорвать в любой момент одним из тысяч страшных способов. Наша сила и красота тают с каждым днем. Тело распадается на глазах и само становится главным источником наших страданий. А затем приходит смерть.
Поэтому никому не избежать ужаса перед собственным телом (хотя ум в порядке самозащиты должен подавлять это чувство). Этот ужас — не искусственная ненависть или страх, внушенный нам какой-то религией, отвергающей жизнь. Это нормальная реакция на адекватное восприятие.
Наше положение по сути двойственно. Мы лишены целости. Мы наделены развитым сознанием, и это делает мучительным наше заточение в телах, подобных телам животных. Мы способны воображать, отвлеченно мыслить, обобщать, выходя далеко за тесные рамки конкретного места и времени. Наши умы постоянно заняты поиском первопричин, стоящих за всеми явлениями. Мы ищем единое в основе многого, постоянное в преходящем, вечное над временным. И при этом судорожно цепляемся за жизнь в умирающем теле. Наш дух стремится к бесконечности, а зубы гниют.
Сознание, столь явно намекающее нам на бессмертие, также заставляет нас остро чувствовать свою беспомощность перед природой, свою хрупкость под нависшей над нами всею тяжестью громадой мироздания и постоянно сопровождающую нашу жизнь угрозу смерти. Даже маленький ребенок способен провести параллель между порезом на пальце и умирающим животным, которое он увидел истекающим кровью на обочине дороги.
И все равно мы одержимы неослабным желанием наслаждений, убежденные, что счастье — наше законное право. Это противоречит реальности, в которой мы существуем. Поэтому ум изо всех сил пытается заглушить в нас осознание реальности и тот ужас, который мы испытываем, понимая свое положение. Любой человек на словах согласится, что помнит о своей неминуемой смерти, но признание это прозвучит до странного легко, словно говорит он не о себе, а о ком-то другом. В глубине сердца он отказывается в это верить. Это позволяет ему жить «счастливо» — хотя бы какое-то время.
Следует признать, что большая часть сотворенного человеком призвана поддерживать в нас это роковое заблуждение. Культура — искусная уловка, помогающая человеку оставаться в неведении. Мы придумываем себе искусственные или символические цели и состязаемся в их достижении, дабы доказать себе свою силу и мощь, выносливость и неуязвимость. Мы знаем тысячи способов приободрить себя и других. Но природа безжалостно перемалывает все; ей нет дела до наших возвышенных и нежных чувств, до наших знамен и флагов, до списка наших побед и завоеваний. И в самый неподходящий момент, когда мы серьезно озабочены и встревожены, поглощенные своими иллюзорными проектами, — тут, к нашему великому удивлению, приходит смерть.
Желая быть счастливыми, мы гоним прочь мысли о смерти, но, увы, без особого успеха. Напротив, поскольку жизнь и смерть в этом мире тесно переплетены между собой, бегство от смерти — это бегство и от жизни. Невозможно выборочно закрывать глаза на что-то одно.
Отсюда становится понятно, почему со временем теряется то чистое и чудесное восприятие мира, которое было у нас в детстве и утрату которого неустанно оплакивают поэты. Так или иначе мы пали с небес и потому живем теперь с угасшим духом, ограниченным сознанием и притупленными чувствами. Взросление вводит нас в мир установившихся иллюзий, в жизнь, посвященную интенсивной
борьбе за достижение преходящих целей, подлинное назначение которой — не давать нам задуматься. Такая жизнь обязательно должна быть пустой, серой, безвкусной, с затаившейся где-то на дне постоянной, ноющей безысходностью, для борьбы с которой во многих культурах существуют своего рода обезболивающие — наркотики, алкоголь, телевидение и т.п. И все это время у нас перед глазами стоит сияющий, чудесный мир детства, похожий на рай. Но мы в страхе отводим взгляды, зная, что миром правит смерть.
Это открытие человек делает довольно рано, но его бегство в мир организованной иллюзии происходит не сразу. Однако есть вещь, которая, как ничто другое, способствует этому — раз и навсегда. Это секс.
Величайшая неудача
Конечно, мои утверждения полностью противоречат догмату движения за сексуальную свободу, согласно которому, полностью отдавшись половому влечению, человек может вновь обрести чистоту и таким образом войти в мир, наполненный сильными и радостными впечатлениями. Но ведь подобный взгляд на жизнь, как бы свободный от предрассудков, совершенно не учитывает того, что тело, будучи вместилищем сексуального наслаждения, является также носителем страданий, болезней, старости и смерти.
Первый сексуальный опыт — этот опыт непреодолимого подчинения своему телу ради наслаждения — как ничто другое, снижает нашу способность к жизни. Понять это совсем не трудно. Первый же половой акт мгновенно порождает в нас сильнейшее отождествление себя с телом, связывая его и нас прочными узами. И уже после этого мы активно включаемся в процесс поисков счастья в чувственном наслаждении. Одновременно с этим в нашем сердце пробуждается глубокий и устойчивый страх.