Снова сифоны залили преграду огнем, лучники и пращники засыпали ее тучей стрел и камней, после чего двинулась в атаку пехота. Укрепление опять было пусто, лишь обстреливали плотные ряды когорт славянские лучники, не допуская преследования себя византийцами в более подвижных расчлененных порядках. Здесь в ущелье, на полпути между бухтой и подножием седловидной горы встретили Василия комес Петр и неотлучно находившийся с ним болгарский лазутчик воеводы Бориса. Еще в лагере он был приставлен спафарием к начальнику конницы в качестве проводника.
— Спафарий, мы не пустили русов в горы ни по козьим тропам, ни по руслу высохшей реки, — возбужденно доложил Василию Петр. — У них остался единственный путь — на седловидную гору.
Спафарий недовольно поморщился: он не разделял оптимизма комеса. Ему уже приходилось видеть в бою русов, не раз сражался он против болгар, и весь предшествующий опыт свидетельствовал о воинском умении и боевом упорстве противостоящего ему сегодня врага. Поэтому столь поспешное отступление обычно неустрашимых, презирающих смерть славян настораживало и даже немного пугало опытного спафария. Неужели военачальники русов, надеясь на ночь и знание болгарами-союзниками гор, надеются так просто оторваться от преследования византийцев? Пожалуй, в подобных рассуждениях имеется определенная логика, но если дело вовсе не в этом? Тогда в чем?
— Сколько варваров направляется к горе? — спросил Василий.
— Много, спафарий, очень много, — продолжая оживленно размахивать руками, ответил комес. — Я сам видел среди отступавших и русов, и болгар. Их легко различить по оружию и доспехам даже в темноте. А я подобрался к бегущим варварам почти вплотную, при желании я мог дотянуться к ним копьем.
— Это не ответ. Много, мало — пустые слова и значат то же, что слово «ничто», — холодно заметил Василий. — Меня интересует точное число варваров. Ты должен знать это, если утверждаешь, что отступавшие прошли мимо тебя.
Комес удивленно посмотрел на Василия.
— Я не считал их, спафарий, мне это даже не пришло в голову. Тем более что варвары, защищаясь от преследователей-легионеров, засыпали все вокруг себя стрелами.
— Зато я сосчитал их, спафарий, — прозвучал голос болгарского лазутчика. — Их было чуть больше таксиархии. Правда, я не делал в счете разницы между русами и болгарами, поэтому называю их общее число.
Василий, не считая нужным даже повернуть голову в сторону лазутчика, ответил:
— Ты плохо считал, болгарин. Славян должно быть вдвое больше.
— Их было около одиннадцати центурий, ромей, — так же спокойно, как прежде, сказал лазутчик.
— Ошибаешься, болгарин, — раздраженно повторил Василий. — В бухту вошли двадцать восемь русских ладей, на каждой из них обычно пять-шесть десятков воинов. Это уже полторы таксиархии. Добавь к ним дружинников тысяцкого Микулы и болгарского сотника Мирко, и ты получишь больше двадцати центурий.
— Их было чуть больше десяти сотен, — упрямо заявил лазутчик.
Считая бесполезным вести с ним разговор дальше, спафарий снова повернулся к комесу.
— Продолжай преследование. Когда славяне очутятся на горе, отрежь им все пути назад. Перекрой завалами и рвами дороги и тропы, тревожь их всю ночь ложными атаками, не позволяя им ни на миг сомкнуть глаз. К утру я сообщу, как с ними поступить дальше: уничтожить, в бою либо заставить передохнуть на горе от голода и жажды. А ты, Иоанн, — обратился Василий к сопровождавшему его стратигу, — немедленно окружи конными разъездами гору… всю и со всех сторон, — подчеркнул он. — Я не допущу, чтобы спасся хоть один рус или болгарин, гора должна стать для них общей могилой.
5
Отдохнуть этой ночью Василию не удалось. Едва он наскоро перекусил и погрузился в сон, возле шатра раздались громкие голоса его слуги и дежурного центуриона, не пускавших кого-то к нему. Прислушавшись, спафарий различил голос рвавшегося в шатер человека — это был стратиг Иоанн.
— Впустите его! — крикнул Василий, поднимаясь с ложа и набрасывая на себя плащ.
Стратиг, вбежавший в шатер, был крайне возбужден. Глаза блуждали по сторонам, дрожавшие пальцы то тихо трогали рукоять меча, то теребили застежку плаща.
— Спафарий, по твоему приказу я выслал вокруг седловидной горы конные разъезды, — на одном дыхании выговорил Иоанн. — Один из них вскоре обнаружил славян.
— Ну и что? — недоуменно вскинул брови Василий. — Разве я сказал, что нуждаюсь в пленных? Нет. Поэтому их следовало просто уничтожить. Надеюсь, именно так легионеры и поступили?
Глаза Иоанна забегали по углам шатра.
— Не совсем так, спафарий. Славян оказалось слишком много, поэтому разъезд не принял боя, а прискакал ко мне.
— Много? Сколько же? Десяток, два?
— Намного больше. Я сам прибыл на место, где мои всадники обнаружили славян, и с высокого дуба видел их на склоне соседней с седловидной горы. Варваров никак не меньше таксиархии.
— Не ошибаешься, стратиг?
У Иоанна обиженно дрогнули уголки губ.
— Нет, спафарий, какая-либо ошибка исключена. Услышав о числе замеченных варваров, я вначале не поверил словам легионеров, потом усомнился в остроте собственного зрения, но, к сожалению, дело обстоит именно так, как я сказал. Я сам видел и сосчитал русов и болгар, их оказалось не меньше десяти центурий.
— Откуда они могли взяться в месте, о котором ты говоришь? — вскричал Василий. — Все варвары загнаны на седловидную гору, а оттуда нет выхода. Они в надежной ловушке! Неужели им удалось обхитрить комеса Петра или пробиться вниз с помощью оружия?
— Этого не знаю, спафарий. Я всего лишь сообщил то, что обнаружил мой разъезд и видел я сам.
Василий вскочил с кресла, отшвырнул в сторону плащ. Шагнул к стене, на которой висели его оружие и доспехи.
— Подожди меня у шатра. И прикажи заодно подать моего коня. Я хочу все видеть лично…
Осадив взмыленного скакуна у толстого граба, под которым на низком раскладном стульчике дремал комес Петр, Василий что было сил ударил плетью по краю щита одного из прискакавших с ним легионеров. Разбуженный громким звоном металла, комес поднял голову, взглянул на спафария осоловелыми, ничего не выражавшими глазами.
— Где русы? — крикнул Василий, наклоняясь с седла.
Петр торопливо протер глаза, вскочил со стульчика, часто затряс головой, прогоняя из нее сонную одурь.
— Где русы? — переспросил он. — На горе, спафарий.
— Ты уверен? — прищурился Василий.
— Им негде больше быть, — уверенно заявил Петр. — Мои легионеры перекрыли все лазейки, по которым с горы может ускользнуть человек. Если прикажешь, спафарий, мы сейчас же атакуем варваров крупными силами и уничтожим до единого.
— Именно это я приказываю сделать. Причем немедленно, при мне.
— Повинуюсь, спафарий, — вытянулся комес…
Начинало светать. Василий, оставаясь в седле, мог без труда наблюдать, как у подножия седловидной горы строились в прямоугольники три когорты легионеров. Как рассыпались на их флангах между камнями и по кустам прикрывавшие их лучники и пращники, как медленно двинулись впереди центурий повозки с «греческим огнем». Когда когорты под звуки флейт и мерное уханье барабанов тронулись с места, Василий и комес поехали за последней.
Вскоре за очередным поворотом горной дороги показался пересекавший ее по всей ширине глубокий ров, за которым высился завал из камней и деревьев. Стрелки, опередившие атакующие когорты, которые растянулись длинной змеей по узкой дороге, стали засыпать укрепление ливнем стрел и градом камней. Возле остановившихся повозок с «греческим огнем» захлопотала прислуга. Василий с Петром пробрались в первые ряды легионеров, спафарий пристально всмотрелся в завал.
— Прикажи не тратить напрасно огонь, — тронул он Петра за плечо. — Завал пуст.