Но сначала мне придется постараться. Нужно влиться в их жизнь, принять их уклад. Я ведь смогу. Я все могу, если захочу. Многое умею и руки у меня ловкие. Стану полезной. Скоро я узнаю каково это — быть частью клана Ма-Тару. И это до икоты волнительно, страшно и грустно одновременно.
Путь превратился в бесконечное монотонное покачивание, иногда меняющееся на непродолжительные подъемы и спуски с перевалов. Горы постепенно становились круче. Все реже попадались на склонах лиственные деревья. По краям нашей тропы напряженно вытянувшись стояли темными стражами могучие сосны и ели.
Мы шли уже четыре дня. Разговоров в строю почти не было. Видимо, Ма-Тару — молчаливый клан. Наверное, это не удивительно, если они живут в таком суровом краю. Наши родные горы теперь казались мне совсем не такими высокими, как раньше. В просветах деревьев и над их вершинами теперь возвышались припорошенные снегом коричнево-фиолетовые пики. Стоянки становились все короче. Мне казалось, что клан торопится. Днем мы по прежнему плелись в хвосте строя. Ведущий изредка выкрикивал какие-то распоряжения. На этом общение с членами клана заканчивалось. Во время ночевок у нас с Риаганом не получалось разговаривать, как в первую ночь нашего знакомства. Он уставал. Не мудрено. Мне даже представить сложно, насколько трудно идти весь день, карабкаться по склонам, удерживать ящера и внимательно смотреть по сторонам, чтоб ящер не оступился. Как только мы располагались на лежаках, Риаган начинал клевать носом. Как бы мне не было скучно и не хотелось беседы, я не тормошила Риагана. Пусть спит. Гораздо сильнее скуки я боялась, что если он не выспится как следует, поскользнется и мы свалимся в какое-нибудь ущелье.
Наш путь пролегал спокойно до одного неприятного случая, который не только испортил мне настроение. Это уничтожило во мне те крохи решимости и храбрости, которые я в себе лелеяла все дни нашего пути. А все потому, что мой спутник поссорился с одним из охотников группы. Ссора выросла из крохотного недовольства в яростную бурю моментально. И я каким-то непонятным мне образом стала причиной этой ссоры. Считанные мгновения назад все казалось спокойным и вот уже Риаган и другой мужчина изрыгают в адрес друг друга ругательства. Другой охотник требовал, чтоб Риаган держался от него подальше и не смел подходить. А потом он сказал, что не ожидал, что кто-то вообще захочет прилипалу-Риагана себе в пару. Разгорячившись, охотник Ма-Тару бросил фразу о том, что со мной, наверное, что-то не так, раз я не смогла заполучить себе нормального мужчину. Его слова обожгли меня словно пощечиной. Я пыталась проглотить обиду, стараясь не думать о том, что этот неизвестный мне охотник прав. Со мной действительно все не так. Нормальные женщины не бросаются за первым попавшимся охотником лишь бы не возвращаться домой. Нормальные женщины не залезают в палатку к незнакомым мужчинам. Нормальные женщины вступая в пару не дрожат от страха того, что всю жизнь будут сравнивать своего мужа с несостоявшейся любовью. Я не успела утереть набежавшие слезы, как Риаган немедленно схватил моего обидчика за горло. Охотники сцепились как два обезумевших горных льва. Драка закончилась вмешательством Главы клана, который растащил дерущихся мужчин как заигравшихся котят за шкирки. А потом он отчитывал громоподобным голосов двух заигравшихся юнцов, а я молилась о том, чтоб стать совсем маленькой и незаметной, чтоб он не вспомнил обо мне.
Я стояла позади всех и пыталась понять, что же я такого неправильного сделала или сказала? Всего лишь подошла и попросила у того охотника соли. Почему он потребовал у Главы, чтоб тот убрал меня от него? У них в клане считается грехом просить соль? Или дело в том, что я вообще заговорила с ним? Почему? Потому что я женщина, да к тому же «чужая»? Но в наших кланах нет запретов на общение женщин с мужчинами. Тем более, я же теперь буду относиться к их клану. Так что-же было не так? Почему он обратился к Главе, а не к самому Риагану? Мой спутник предложил ему изъявить недовольство прямо. Это и вывело ссору в разряд ураганов.
Наконец, страсти улеглись и все разошлись по своим лежакам. Мой охотник сидел на корточках у ручья, промакивая кровь с разбитой губы платком. Я не захотела оставаться одна возле места стоянки и потому от волнения топталась на валуне возле ручья.