— Ладно, — примирительно ответила я.
А он уже встал, опираясь на ладони, и это было явным сигналом того, что визит завершен.
Когда ты уже немолод, следует смириться с тем, что люди постоянно будут относиться к тебе с нетерпением. До сих пор я никогда не задумывалась над существованием и значением таких жестов, как торопливое притопывание, стремление не смотреть в глаза, повторение «да, да», похоже на подражание тиканью часов. Или поглядывание на циферблат, вытирание носа — теперь я хорошо понимаю весь этот спектакль, который должен выражать простую фразу: «Оставь меня в покое, старая баба». Я часто размышляла, сказал он так, если бы то же, что и я, говорил какой-нибудь хороший, молодой, сильный человек, или тоже так бы к нему отнесся? Или красивая брюнетка?
Он, видимо, ждал, что я подскочу со стула и выйду из комнаты. Но мне надо было сообщить еще одну, не менее важную вещь.
— Этот Человек закрывает свою Суку на целый день в сарае. Пес воет там и ему холодно, потому что помещение не обогревается. Или Полиция не может навести порядок, забрать у него Пса, а его самого как следует наказать?
Он молча смотрел на меня минуту, и то, что я приписала ему в начале, называя пренебрежением, отразилось теперь на его лице очень выразительно. Уголки губ опустились, а губы слегка оттопырились.
Также было видно, что он пытается овладеть этим выражением лица, скрывая его за чопорной улыбкой, открывшей большие, пожелтевшие от сигарет зубы. И сказал:
— Это не дело полиции, пани. Пес — это пес. Село есть село. А чего вы ждали? Собак держат на цепях в конурах.
— Я сообщаю Полиции, что происходит что-то неладное. Куда мне обращаться, кроме как к Вам?
Он захохотал.
— Раз неладно что-то, говорите, то, может, к ксендзу? — бросил он, довольный собственным чувством юмора, но, кажется, понял, что меня не слишком смешит его шутка, потому что сразу приосанился для виду. — Наверное, какие-то общества защиты животных. Поищите в телефонном справочнике. «Общество защиты животных», вон туда идите. Мы Полиция для людей. Позвоните во Вроцлав. У них там есть какая-то служба.
— Во Вроцлав! — воскликнула я. — Как вы можете так говорить! Это входит в обязанности местной Полиции, я знаю закон.
— О! — иронически улыбнулся он. — И вы мне тут будете рассказывать, что входит в мои обязанности, а что нет?
В воображении я уже увидела наши войска, расположенные на равнине и готовые к битве.
— Да, с удовольствием, — я уже было собралась произнести длинную речь.
Он запаниковал и взглянул на часы, и пришел в себя, пряча свое пренебрежение.
— Да ладно, мы рассмотрим это дело, — равнодушно сказал Комендант через мгновение, начал собирать со стола бумаги и складывать их в портфель. Выскользнул.
И тогда я подумала, что он мне не нравится. Более того, почувствовала внезапный приток пренебрежения к нему, жгучего, как хрен.
Он решительно поднялся из-за стола, и я увидела, что у него огромное брюхо, которое не мог охватить кожаный форменный ремень. Стесняясь, он прятал свой живот где-то внизу, в неудобной, забытой области гениталий. Шнурки на его обуви были развязаны, видимо, он сбросил ботинки под столом. Сейчас надо было поскорее обуться.
— Можно узнать дату вашего рождения? — вежливо спросила я уже с порога.
Он остановился, озадаченный.
— А зачем она вам? — спросил подозрительно, открывая передо мной дверь в коридор.
— Я составляю Гороскопы, — сказала я. — Хотите? Могу и ваш составить.
На его лице появилась веселая улыбка.
— Нет. Спасибо. Меня астрология не интересует.
— Вы узнаете, чего можно ожидать в жизни. Не хотите?
Тогда он заговорщицки посмотрел на дежурного полицейского, сидевшего на проходной и, улыбаясь иронически, будто участвуя в забавной детской игре, продиктовал мне все данные. Я записала их, поблагодарила и, надевая капюшон куртки на голову, двинулась к выходу. У дверей успела услышать, как оба фыркнули от смеха, и меня догнали похожи на карканье слова:
— Психопатка ненормальная.
В тот же вечер, сразу после заката, Пес Большой Ступни начал выть снова. Воздух стал голубым, острым как бритва. Матовый, низкий голос наполнял его тревогой. Смерть у ворот, подумала я. Но смерть всегда у наших ворот, в любое время дня или Ночи, ответила я себе. Потому лучше разговаривать с самим собой. По крайней мере, не бывает никаких недоразумений. Я устроилась на диванчике в кухне и лежала, потому что не могла делать ничего другого, только слушать этот пронзительный звук. Когда несколько дней назад я пошла к Большой Ступне, чтобы вмешаться, он меня даже домой не пустил, сказал, чтобы я не совала нос в чужие дела. Правда, этот жестокий Мужчина выпустил Суку на несколько часов, но потом все равно закрыл ее в темноте, где она снова выла целую Ночь.