Дочь все ходила по комнатам и то восхищалась, то удивлялась. Изразцовая печь привела ее в полный восторг, а ванная с туалетом удивила своими размерами.
– Мам, я на кур хочу посмотреть, – подошла ко мне Катюшка.
– Ну, натягивай галоши и пошли, на улице грязь и слякоть.
Собаку решили пока не выпускать из дома, мало ли что. Она у нас комнатная и к большим просторам не привыкшая, да и деревенские псы могли ее легко задрать.
– Фу, калоши, я ботинки надену на каблучках, – пропела дочь.
– Ага, и испортишь свои ботиночки и посмотришь, как хорошо в грязюку каблук проваливается. Натягивай тогда мои резиновые сапоги, и пошли. Два часа еще до заката, курочек из сараюшки выпустим, пусть они погуляют, воздухом подышат.
Выпустили наших хохлаток погулять, такие птички пригожие, такие деловые, ходят по загончику, что-то ищут, квохчут так сердито. Заглянула в курятник, а там, мама дорогая, это не птицы, это какой-то завод по переработке добра на помет. Но как говорится, глаза боятся, а руки делают, и не так уж и много они тут напачкали, зато принесли еще три яичка за сутки. Дочь вертела головой во все стороны.
– А это что? А это что? – тыкала она пальчиком в разные сараюшки.
– Да я почем знаю, не ходила я еще туда.
– Мам, а там что за домик с окнами?
– Кухня, наверно, летняя, да баня к ней пристроена. Снег до конца сойдет, и туда сходим, посмотрим.
– Мы с тобой теперь домовладелицы, – сделала заключение Катюшка.
– Ну, я пока этот дом не купила.
– Не беда. Мы же его купим?
– Купим, купим. Пойду я за тортиком.
Вернулись в дом. Я переобулась в свои новые резиновые сапоги, взяла денег и отправилась в ближайший магазинчик. Марина была занята с другими покупателями и мне только коротко кивнула. Кремовый торт брать не стала, больно уж большой по весу, взяла вафельный и триста граммов шоколадных конфет. Забрала последнюю буханку. Хлеб высокий, ароматный, корочка такая хрустящая, так и просится, чтобы от нее откусили кусочек. Эх, натереть бы сейчас краюшку чесночком, да сала кусочек положить, лепота. Не выдержала, откусила от хлеба, вкусно, как в детстве. Донести бы до дома, не слопать половину.
Зашла в избу, зову дочь, чтобы покупки забрала.
– Мам, ты представляешь, тут интернет есть, – вышла ко мне с телефоном в руках. – Ты чего, совсем оголодала, половину хлеба обгрызла?
– Ничего ты не понимаешь, это же так вкусно, понюхай, как пахнет, – сунула ей буханку в нос.
– Ага, – она хихикнула и забрала все у меня из рук.
Пиликнул телефон, пришло сообщение от старого заказчика: «Привет, нужно две статьи по две тысячи знаков, на тему полов, вот список ключевых слов. Смогешь до завтра?». «Привет, смогешь, завтра утром будет», – отправила ему ответ. Ну вот и работы чуток привалило, жизнь-то налаживается.
Ужинали с дочерью с шутками да прибаутками, смеялись и дурачились. Поймала себя на мысли, что и без него можно жить, даже вот очень хорошо жить. Вечером у Кати уроки, сериалы, мультики, рисование акварельными маркерами анимешек, а у меня работа – статьи. Такой дом большой, а сидим в одной комнате, и никто никому не мешает. На улице уже темно стало, снова дождь полил. Решили с дочей печь затопить. Зашуршал огонь, заплясал, начал жадно пожирать газетные листы, постепенно и бревна занялись ало-желтым пламенем. Затрещали наши чурбачки, заискрились. Прикрыла я дверцу от греха подальше, на огонь можно и через стекло смотреть.
Собрались спать укладываться. Катюшка заартачилась, говорит, спать буду вместе с тобой в этой комнате, диван большой, разложим и уместимся. Предложила ей кресло-кровать прикатить из той странной комнаты. Не захотела, уперлась: с тобой и все тут, боюсь, говорит, по дому ходит кто-то. Ну, кто ходит, нет никого, может, Проша или Маруська пробежали, а может, и крыса какая или мышка. Изба старая, половицы скрипят, стены ухают, есть такое у возрастных зданий. Да ладно, не ругаться же еще и с дочерью. Так и проспали вместе: я, дочь, котейка в ногах, да Маруська около дивана.
Как светать начало, так и проснулась, выспалась. Решила на рассвет посмотреть, оделась да вышла потихонечку. Глянула кругом и охнула – началось утро в колхозе. За ночь почти весь снег стаял, да дождиком сдобрило все кругом. Весь двор в воде, да не просто небольшие лужи, а прямо так хорошо, первые две ступеньки под водой. Надо траншею рыть, чтобы поток на улицу вывести. Взяла лопату и пошла копать. Вот и посмотрела рассвет. Вышла за калитку, рою отвод, пыхчу себе под нос, не привыкшая к такому труду.
– Здравствуйте, – услышала я где-то сбоку бодрый молодой голос.