Я этого не замечаю: какая разница, кто там вьется возле моего мальчика, если нам так хорошо вдвоем?
Я никогда не говорила ему о любви и даже симпатии. Лишь нравилось любоваться, как зимой мерцают снежинки на его ресницах, как красиво смотрится моя миниатюрная ручка в его большой и сильной ладони.
Андрей оказывается первым человеком, с которым мне интересно говорить.
Раньше я думала, что в начале знакомства люди специально обсуждают что-то поверхностное – одежду, модных певцов и сериалы. Только когда познакомятся поближе, заговорят о том, что заставляет их сердца биться быстрее.
Но, как правило, круг тем не менялся. Только от повторений прежде просто скучная информация становилась чудовищно скучной. Андрей был не таким.
Однажды среди зимы мы до хрипоты обсуждали теории происхождения Вселенной, а потом замерзли и заскочили в чужой подъезд, за женщиной с коляской, и Андрей грел мои холодные ладони своим дыханием. Думаю, в том подъезде он хотел меня поцеловать, но так и не отважился.
А я даже мечтать не смела о большем, чем наша полудружба, полулюбовь. Андрей казался таким славным. Таким теплым.
Следующий кадр. Я посмела поверить в счастье настолько, что отважилась сесть с Андреем за одну парту.
Когда в пенале оказалась записка: «Отстань от Андрея. Не то пеняй на себя», я не восприняла «предупреждение» слишком серьезно – порвала бумажку на мелкие кусочки и демонстративно выкинула в мусорную корзину.
Слишком маленький грешок? Некоторые девочки так не думали. В один не слишком прекрасный вечер Андрей задерживается на факультативе, а я иду из школы одна.
Когда до дома остается всего ничего – пересечь улицу, почему-то испытываю смутное волнение.
Хочу обернуться, но не успеваю, потому что на мои глаза опускается темная шапка. Кто-то ставит подножку и сшибает с ног. Я понимаю, что сейчас будет. Не раз слышала истории о том, как после школы устраивают темную, но не думала, что такое происходит на самом деле.
– Ты… ты ведьма. Андрея приворожила.
По дрожащему голосу я узнаю Катьку. Она липнет к Андрею больше других и терпеть не может, когда не находится в центре внимания.
Катька отличается миниатюрностью, неправдоподобно прекрасными, кукольными глазками, а также необузданным нравом и способностью всегда оказываться безнаказанной.
А еще она никогда не шла на подобные «дела» без подруг.
На их стороне были сила и количество. А на моей – мозги. Решение пришло откуда-то сверху.
Моя мама по образованию филолог. В раннем детстве она ради смеха разучила со мной стихотворение римского поэта Катулла на латыни. Когда-то я начала его декламировать на детском утреннике, а суеверная воспитательница решила, что в ребенка вселились бесы.
– Да, я ведьма, – молниеносно признаюсь я.
И начинаю читать. В этом трогательном лирическом произведении, жемчужине римской поэзии, Катулл объяснился в любви своей прекрасной возлюбленной, воспел ее неземную красоту. Но как одноклассницы это поймут, если не знают латыни?
Что, если я призываю демонов?
– Что ты несешь? – кричит Катька, но в ее голосе нет ни издевки, ни надменной самоуверенности, прозвучавшей минуту назад. – Какая-то тарабарщина.
– Не тарабарщина, а проклятье, – сиплю я. – Я же ведьма!
Никогда не верила в потусторонние силы, но сейчас я молю их о том, чтобы девочки купились. Стихотворение заканчивается. Больше не знаю на латыни ни фразы, поэтому начинаю читать его сначала.
В этот раз голос набирает силу. Со страха я коверкаю слова, так что вместо певучего плавного звучания получается чуть ли ни воронье карканье. Еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать. Сейчас я не имею на это права.
Вспоминаю всех ведьм, которых знаю по фильмам и книгам, – отвратительных озлобленных чудовищ, с которыми сражаются доблестные протагонисты.
Они не плакали. И чтобы убедить одноклассниц в том, что я одна из этих опасных могущественных тварей, тоже не должна разрыдаться.
Дальше мне везет. Ветер с противным скрежетом начинает гнуть ветки. Где-то вдалеке слышится грохот, не могу точно определить его происхождение, возможно, кто-то выкинул с балкона старый диван или шкаф. Девочки ошарашенно переглядываются, пятятся от той, кого еще минуту назад считали своей жертвой.
– Что за фокусы? – голос Кати дрожит. – Вы что, испугались? Да она просто морочит нам голову.
Но они уже бегут прочь от самопровозглашенной колдуньи.
Несколько секунд Катя злобно буравит меня взглядом. Затем бормочет что-то невразумительное и срывается следом.