Могло ли это означать, что это на сей раз могло продлиться.
– Рейчел? – сказал Лэндон, и я встряхнулась.
– Он лучше владеет магией, чем ты думаешь. – Опустив голову, я схватилась за колени. Любовь не должна быть страшной, но каждый раз, когда я влюблялась, моя жизнь развалилась. Я не хотела, чтобы что-нибудь изменилось, но как я могла остановить это?
– Он должен быть, – пробормотал Лэндон, смотря на меня так, будто пытался выяснить, почему я витала в облаках. – Те же самые слова? Ты действительно в этом уверена?
Подумай об этом позже, Рейчел.
– Они кружились в моей голове в течение трех дней. Что они означают?
Опустив голову, он зачеркнул и переписал что-то.
– Большая часть из этого должна привлечь внимание Богини.
Отлично.
– А остальные?
– Я не знаю.
Было вероятнее, что он просто не хотел говорить мне. Tislan, tislan. Ta na shay cooreen na da. Эти слова висели в моих мыслях, словно медленно набирающий силы шепот понимания.
– Она – демон, – сказала Эласбет из задней гостиной, ее голос прорвался через монотонный унылый гул в моем уме, где ничто иное не могло. – У тебя есть какая-то идея, что говорят люди? Это означает «возможности нашего ребенка на успех»?
– Люси все равно, – ответил Трент. – Почему тебе нет?
Лэндон откашлялся, передвинув свой эскиз через стол, таким образом, я видела его правую сторону. Ему было неудобно, и я не думала, что это было из-за Эласбет и Трента. Я бы не хотела, чтобы он был увлечен каким-то заклинанием, которое он должен был помнить, но было не похоже, что у меня был выбор.
– Обрати внимание, – сказал мужчина, врываясь в мои мысли, будто он был озабочен своими навыками. – Я согласился помочь тебе, но я не буду этого делать, если кто-то узнает, что я был здесь с Эласбет и помогал ей упрашивать Трента дать ей право видеться с ее первенцем.
– Конечно. – Его щетина начинала показывать, и я могла почувствовать запах холодной пластмассы аэропорта на нем над его слабым древесным ароматом. Отстранившись, я посмотрела вниз на проклятие. – Родители знают, что ты делал это, или ты тоже просто воровал младенцев?
Лэндон выпрямился, ширина стола находилась между нами.
– Ты хочешь стать ответственной за грехи твоих предков? Просто продолжай бросать камни, Морган. – Выражение его лица было закрытым, он осмотрел меня сверху донизу. – Предполагаю, что ты можешь засунуть душу в бутылку?
Я просмотрела заклинание, думая, что оно выглядело легким. Но большинство плохих чар выглядели таковыми.
– Да. – Мне не нравилось доверять Лэндону, и его воспоминание напомнило о чарах, но он действительно хотел положить конец вампирам.
– Хорошо. – Он склонился над прилавком и ткнул своим карандашом в инструкции. Я знала то мгновение, когда он поймал мой запах, потом замер, затем снова задвигался. – Э, призыв заклинания к удалению оригинальной души из здорового тела. Я пропустил ту часть.
– Ты имеешь в виду убийство ребенка, – подсказала я, и он уставился на меня, пока я не отвела взгляд.
– Шаг первый, – сказал он сухо. – Нарисуй пентаграмму на квадрате шелка солью. Если сможешь соответствовать шарфом цвету оригинальной ауры получателя, то это еще лучше.
– Я спрошу Нину, если она знает, – сказала я, убирая прядь волос за ухо.
– Шаг второй, помажь концы пентаграммы соком и сделай то же самое с подошвами ног получателя.
– С помощью чего? – прервала я, ужасаясь, когда подняла глаза и нашла его слишком близко. – Получатель вампир, что, должен лежать? – Это было не хорошо. Слишком много переменных нужно было запомнить, и он явно не слишком много практиковал магию, чтобы знать то, что было важно, а от чего можно было уклониться. – Ты уверен, что нет книги, в которой это было написано?
– Нет. – Его голос был напряженным. – Я не страдаю склерозом. У меня с памятью все хорошо.
– У тебя с памятью хорошо? – обвинила я, а в задней комнате внезапно повисла тишина. – Ты сказал, что никто не делал этого около тысячи лет. Откуда тебе знать, правильно ли это или нет?
– С заклинанием все нормально, – сказал он, его лицо было красным от злости. Он врал; они делали это заклинание в дьюаре чаще, чем хотели признавать… и у меня это вызывало отвращение.
– Тогда, что мне использовать, чтобы помазать шарф и его ноги? Свой палец? – спросила я придирчиво. Причиной того, что это не было записано, вероятно, было «правдоподобное отрицание». Тебя не могли отдать под суд за черные чары, если не было никаких письменных доказательств.