— Этот еще расторопный, Даш, — шуршало у меня в голове, — видимо ты ему понравилась.
— Ёлки-иголки, а если бы я ему не понравилась? — шепнула я. Слышать мои мыли Феня не мог, и слава небу, поэтому приходилось говорить, пусть и тихо.
— Давай не будем о грустном, — хмыкнул лис.
А я, перевернула тридцать седьмую страницу странной анкеты и вновь погрузилась в дебри идиотских вопросов, напоминающих тест на IQ. Я еще смогла продолжить последовательность Фибоначчи и объяснить его связь с золотым сечением, но вот вспомнить год взятия Бастилии, угадать окрас камышовки или название первого фильма Феллини, мне было не под силу.
— Они что издеваются? — злилась я всё больше.
— Да, — краткость — сестра таланта, лис был удивительно лаконичен.
Когда отвыкшие от долгой писанины пальцы свело судорогой, я наконец-то ответила на последний вопрос. Тут же, словно неотрывно наблюдая, ко мне подскочил сотрудник наци…тьфу ты, НацТраста и завизировав анкету, убрал её в свой ящик.
— Госпожа Темирова, — отвлекая меня мягкой полуулыбкой, обратился ко мне клерк, — сейчас вам предстоит сделать непростой выбор, прошу.
И указал на удобный стул, плотно придвинутый к похожему по стилю небольшому столу. И пока я рассаживалась, на удобно отодвинутое сиденье, ловко сорвал с моей шеи Феню. На мой возмущенный протест, впрочем, я скорее бессвязно мычала, выражая недовольство, не желая опуститься до крепких выражений, нежели реально негодовала, он заметил:
— Это пока полежит здесь. Фамильяры ужасно болтливы, а подсказки чаще всего не верны, — и опустил Феню на сложенную опрятной стопкой периодику, — тем более, что в хранилище с ним нельзя. Выбирайте, шансов у вас побольше, чем у остальных.
Не очень поняв его последнюю фразу, я перевела взгляд на ключницу красного бархата. На плоской подушечке лежал странной формы старинный ключ с пушистой, нитяной кисточкой на конце, и этот самый хвостик сейчас вилял. Преданно и радостно. Я цапнула его за серединку, и кисточка забилась в счастливом припадке, норовя обнять меня за руку.
Что нужно было выбирать мне потом рассказал фенек. Оказывается это такой тест для самозванцев — на подушке лежало пять ключей-близнецов, и лишь один правильный. Его и взяла, но другие-то я в принципе не видела, так что суть теста осталась бы для меня загадкой, если бы не разъяснения Фени.
Клерк кивнул и проводил меня в хранилище перед тем, как покинуть темное, немного мрачное помещение, протянул мне хрустальный треугольник и объяснил его назначение:
— Захотите покинуть комнату, вложите его в паз, вот сюда, дождитесь щелчка и выходите. Световые линии укажут на выход. Всего доброго, госпожа Темирова.
— До свидания, — ошалело попрощалась я. Стойкое ощущение, что я внутри неприступного и самого надежного в мире сейфа возросло сильнее, когда мужчина покинул хранилище. А я в растерянности осматривала три десятка закрытых ящичков, и что-то мне подсказывало, что это очередной тест.
Помимо замочной скважины на всех дверцах были продолговатые углубления размером с пятирублевую монету, мелкий шрифт выгравированный внутри был практически незаметен из-за пыли, и я потерла одну из вмятин, чтобы прочитать надпись. А вдруг это руководство к действию? Острая боль, всего на мгновение пронзила палец, и рассекая подушечку крошечное лезвие спряталось внутрь. Порез был глубоким и тонким, как от бритвы, я ойкнула и прикусила палец зубами, дабы остановить кровь, которая капала на пол хранилища.
Пшшш, и ящик выполз на середину комнаты, не покидая пазов, но открыть его, я смогла лишь после того, как несколько раз провернула виляющий попой ключ. Внутри оказалась толстая книга в кожаном переплете, широкие ремни, прочно застегнутые, не давали книге открыться. На обложке было изображено древо, заключенное в круг, книга вибрировала, звала меня, да, это он, родовой гримуар семьи Апакаре****.
Я волевым усилием спрятала его в рюкзак, шепча о прощении и обещая всенепременно заглянуть на его страницы, но времени у меня было не так много, а нам еще пилить в особняк, вчера вечером лис узнал точный адрес. Как, я не спрашивала. Уверена, секрет фирмы — не выдаст.
Повинуясь какому-то шестому чувству и прислушиваясь к внутреннему голосу, я вышла из хранилища изображая огорчение и растерянность от неудачи. Грустно кивнув мужчине за стойкой, направилась к феньку, плотно зарывшемуся в газеты и журналы. Они, кстати, были совершенно обычными, без оживающих картинок или увеличивающихся по мере прочтения букв. Хитрая мордочка вынырнула из бумаги, ошарашенно вглядываясь шоколадными бусинами глаз, пытаясь прочесть результат.