В общем инквизиторы — санитары магического леса.
— Я порылся в контактах, — тем временем, ответил блондин, — позвонил на номер, значащийся в списках как «работа», уточнил на ресепшене адрес и к концу рабочего дня приехал тебя встречать.
— Хах, — крякнула я. Удивил.
Остаток вечера прошёл так же насыщенно, как и весь мой день, периодически я ловила на себе восхищенный взгляд, и плавилась как шоколадка на солнцепеке от осознания того, что этот шикарный мужчина смотрит так именно на меня, а не на элегантную брюнетку справа, или фигуристую официантку, которая слишком часто подходит к нашему столику.
У подъезда моего дома Илья потянулся ко мне в прощальном поцелуе. Я уверена, что в его мыслях это был милый платонический поцелуй, ну ладно, этот сценарий рисовало моё воображение. Но как только губы тёмного коснулись нежной кожи между щекой и ухом, мозг из моей головы вытеснил розовый туман.
Я непроизвольно повернулась, ища теплые губы и пропала. Водоворот ощущений смял мои сомнения в жалкую, никчёмную молекулу. Меня не смущало, что мы стоим у подъезда и нас могут увидеть, я полностью отдалась мятному искушению, срывающему строгие покровы никому не нужных приличий.
Горячие ладони оказались под блузкой, будоража, возбуждая близостью, мои пальцы запутались в благородной платине волос, комкая пряди и причиняя боль. Илья хрипло застонал мне в губы, одобряя мои действия и тут мне совсем снесло крышу. Я практически сорвала с него рубашку, не щадя мелких пуговиц и прижалась губами к жилке пульса между шеей и плечом, прикусив артерию.
Я почувствовала себя вампиром, но новый стон желания, то ли его, то ли мой, напрочь выбил эти мысли. Руки темного бессовестно ласкали мою грудь, сосредоточившись на чувствительных горошинах, перекатывая и оттягивая их, он дарил неизведанные до сели ощущения, а теплая влага покрывшая нежные лепестки плоти, подтверждала правильность его действий. Он приподнял меня на руки, осыпая поцелуями мои лицо и шею.
Сквозь тонкую ткань блузы я почувствовала, как острые зубы сомкнулись на моем соске, вбирая, втягивая, сводя с ума. Я обвила его шею руками, вминая сильнее, прижимая ближе.
Деликатные пальцы нашли заветный узелок, припухший от возбуждения, и закружили сквозь неплотную ткань брюк, даря удовольствие и разжигая неудовлетворенность. Мне хотелось еще и еще, я уже двигалась в такт, поймав необходимый ритм, когда моё тело пронзила волна боли.
Я тихо вскрикнула и клацнув зубами прикусила язык. Туман блаженства развеялся, пропуская вперед ад агонии, и я забилась в руках инквизитора, хрипя от боли. Тело пронзили десятки раскаленных игл и я с радостью потеряла сознание, отрезая разум от непереносимых страданий.
Глава 7.
Две щепотки суетных мыслей…
То, что я пришла в себя — поняла не сразу, было темно и немного жутко. Глаза с трудом привыкли к мраку, и я подслеповато щурилась, силясь рассмотреть хоть что-то в кромешной тьме.
Подсвеченные бледно-салатовым знаки, то ли руны, то ли иероглифы, начертанные на темных стенах, пульсировали в такт моему бешено стучащему сердцу. Паника набросилась на меня, словно хищник на раненную дичь, и я часто задышала, борясь с удушьем, голову заломило, пронзая виски раскаленными гвоздями.
Странно гармоничный рисунок переплетающихся символов заканчивался жирной линией того же цвета, словно карандаш от тараканов «Машенька» не пускал мелких вредителей, очерчивая зону влияния насекомых. В центре начертанной окружности, стирая попой фосфоресцирующие каляки-маляки сидела я и тряслась от ужаса.
Последнее, что я помнила, это предвкушение экстаза, разливающееся по венам, нежные, но уверенные руки инквизитора на моей…
— Какого маракуя? — произнесла я вслух, каркая осипшим голосом. Феня не отзывался, что, впрочем, не удивительно, кольца на месте не было.
— Даша? — услышала я знакомый голос. Глаза ослепило брызнувшим светом, хотя Илья всего лишь щелкнул выключателем. Я слепо моргала, привыкая. Слезы покатились сами, как естественная реакция на яркий раздражитель, но тёмный видимо решил, что я рыдаю от страха, и в попытке успокоить меня, шагнул ближе и медленно опустился возле контура на колени. — Не плачь, я не причиню тебе вреда. Наоборот…
— Пить хочу, — просипела я.