– Девица в портах, – буркнул Илья, избегая смотреть мне в глаза. – Не по-людски это.
Мои подозрения переросли в уверенность.
«Значит, признаваться мы не желаем? – обозлилась я. – Ну, держись, латентный домостроевец!»
Прямо на глазах у опешившего Ильи я спокойно достала из сумки аккуратно сложенный всего пять минут назад сарафан и натянула его прямо поверх джинсов. Потом вытащила из седельной сумки, которую Илья ещё не успел пристроить на конягу, большой нож.
Илья вздрогнул и широко распахнул глаза. «Ага! Испугался», – обрадовалась я и распорола подол по бокам почти до пояса. Нож вернулся обратно в чехол на сумке, а я так же решительно подошла к ошалевшему не меньше хозяина коняге и через плечо глянула на Илью:
– Поехали?
ГЛАВА 4
На лице богатыря застыла странная смесь из ужаса и восхищения. Но мне было не то того, чтобы заниматься физиономистикой.
– Поехали, – подпустив в голос нетерпения, повторила я.
– Любушка... – замялся Илья.
– Или едем, или признавайся, в чём дело! – окончательно разозлилась я.
Если я и рассчитывала на чистосердечное признание, то сильно просчиталась. Илья с тем же непонятным выражением на физиономии подошёл, подсадил меня в седло и даже отрегулировал стремена, чтобы я действительно могла на них опираться. С трудом скрыв разочарование, я выпрямилась в седле и сказала:
– Только бегать не надо. Я всё же в первый раз на лошадь села.
Зубы клацнули в опасной близости, и я поспешно поправилась:
– На коня! Но если эта зверюга не прекратит попытки отщипнуть от меня кусочек, то быстро станет мерином!
Уж не знаю, как там обстояли у Ветра дела с пониманием человеческой речи, но на этот раз он меня точно понял. Коситься не перестал, но зубами больше не щёлкал.
– Так-то лучше, – проворчала я и даже похлопала понятливую зверюгу где-то между головой и копытами, в общем, куда дотянулась, там и похлопала.
А Илья вдруг положил руку мне на колени и прижался щекой к моему бедру:
– Любушка...
Тут уж настал мой черёд ловить отвисающую челюсть: к таким вывертам богатырского внутреннего мира я была не готова.
– Словно в соседнем дворе тебя нашёл, – долетело на грани слышимости до моих ушей.
Но выяснить я ничего не успела. Илья отстранился, закинул на плечо седельные сумки и, подхватив коня под уздцы, повёл прочь с поляны. Мне сразу стало не до вопросов – в седле бы удержаться, а не слететь вниз, позорно растянувшись на первой же кочке.
Через какое-то время я приноровилась. Илья действительно вёл коня медленно, и качало меня вполне умеренно. Пожалуй, даже когда мы ехали вдвоём, трясло посильнее. Особенно если, выбравшись на свободный от деревьев отрезок, Илюшка пускал Ветра рысью. Я даже рискнула оторвать одну руку от луки седла, в которую вцепилась на старте, и расправить изуродованный сарафан. Впрочем, больше никакие чудеса джигитовки я демонстрировать не осмелилась. Земля ещё была где-то там, внизу, недвусмысленно напоминая, что вредная коняга с удовольствием вернёт меня в её гостеприимные объятья, дай только шанс.
Илья заметно меня щадил. К обеду мы добрались только до деревушки, которую я ещё вчера видела на горизонте.
– Тут и пообедаем, – сказал он, ступая на широкую и пыльную деревенскую улицу.
Но вопреки его словам мы проехали одни ворота, други, третьи...
– Ты к знакомым идёшь? – не выдержала я.
– Нет, я никого тут не знаю, – отозвался Илюшка. – Кузню ищу. Чуешь, дымком тянет.
– А почему именно кузню?
– Так белый день на дворе, – пожав плечами, будто я спросила о чём-то общеизвестном, пояснил он.
– И что? – не унималась я.
– Белый день – хороший хозяин в поле. Дома одни старики да дети малые. Некому гостей накормить-приветить. А кузнец завсегда дома. Да и женка его. Село богатое, кузнеца и так прокормит. Нет ему нужды в поле спину гнуть.
– А... – глубокомысленно протянула я, откладывая в памяти новые особенности местной жизни.
По спине потянуло холодком, хотя в небе не было ни облачка. Об этой стороне жизни, отправляясь с Илюшкой, я как-то не подумала. Что если и мне надо будет... в поле? Что я там делать буду? Я и с Яговским-то огородом еле справилась и только потому, что сперва нагрузила Илью, а потом безотказных богатырей. А ну как мне самой за лопату придётся взяться? Уж я-то накопаю. Все сорняки окучу, а всё остальное выполю нафиг. Я же помидор от лопуха только по наличию красных помидорин отличаю.
«Интересно... А травничество на помидоры распространяется? – задумалась я. – С пряными травками прокатило. Может, и с помидорами получится?»