Мира несколько раз подносила колбочку к губам мужа и тут же отдёргивала обратно.
- Нет! Не могу, - выдохнула она наконец. - А ну как неправильно что-то сделаю?
- Всё ты правильно сделаешь.
- Давай ты, ведьма лесная, - царевна протянула мне колбу.
- Нельзя, - покачала головой я. - Зелье-то колдовское. На кого первого глянет тот, кто его выпил, того никогда из головы выбросить не сможет. Приворотное оно, кроме всего прочего.
- Глянет?! - ахнула Мира.
Из моих объяснений она, похоже, уловила только это, и снова плюхнулась на кровать. Зелье капля за каплей покидало колбочку. И вместе с тем у меня отлегло от сердца. От первой же капли лопнула одна паутинка, за ней следующая, а потом словно началась цепная реакция: грязно-зелёные плети рвались и расползались мутным туманом, не оставляя после себя никаких следов. При этом у царевича даже дыхание не ускорилось, не говоря уже о том, чтобы кричать от боли, как это случилось, когда я попыталась разорвать паутину самостоятельно.
Одновременно с тем, как истаяла последняя паутинка, царевич открыл глаза.
- Довольно, - сказала я.
- Мира, - в один голос со мной проговорил он хриплым от долгого сна голосом. - Любушка…
И исхудалое лицо озарила такая улыбка, что у меня всё внутри узлом завязалось. Только сейчас я заметила, как похожи братья. И улыбка эта уже мелькала на других губах. Тех, что целовали меня…
Я скрипнула зубами и подошла ближе, буквально выкрутив из пальцев ошалевшей Миры колбочку с остатками зелья. Та вряд ли заметила мои манипуляции. Для этой пары сейчас существовали только они двое. Я закусила губу, волей-неволей вспоминая секунды, когда и для меня весь мир исчезал, сужаясь до одного единственного человека, его рук, его улыбки, его голоса.
Тряхнув головой, будто это могло помочь мне избавиться от ранящих не хуже ножа горько-сладких воспоминаний, я вышла из комнаты. Мне хотелось оказаться как можно дальше от чужого счастья - слишком призрачным было моё собственное. В тот момент я забыла, что я ведьма, забыла о щучьем велении и прочем колдовстве. Мне просто физически было необходимо уйти, немедленно, неважно куда. И я ушла.
Поплутав с полчаса по переходам и лестницам просторного терема, я попала наконец во двор, а оттуда вышла на улицу. На меня никто не обращал внимания. Ну, если не считать удивлённых взглядов, которых удостаивался мой чёрный сарафан. Но их я едва замечала. Просто переставляла ноги, стремясь оказаться как можно дальше от родной улыбки на чужих губах.
И тут за спиной раздался истошный крик:
- Стой! Погоди, ведьма лесная!
Я вздрогнула и притормозила. «Неужели не сработало?» - бухнулся в желудок ледяной ком страха. На ватных ногах я развернулась и увидела, что от ворот соседнего терема ко мне бежит какая-то смутно знакомая девица. А через секунду уже узнала её. Страх мгновенно сменила чёрная злоба: вот что ей стоило не цепляться ко мне сейчас?!
- Погоди, ведьма лесная, - задыхаясь от быстрого бега, проговорила Злата
Она схватила меня за руку ледяными пальцами, словно я пыталась сбежать.
- Руки убери! - зло бросила я, демонстративно медленно высвободив своё запястье.
Вокруг нас начала быстро собираться толпа. На какое-то мгновенье мне показалось, что девица зло сверкнула глазами, но долю секунды спустя я поняла, что это слёзы. Он рухнула на колени, не замечая, что марает небесно-голубой сарафан в дорожной пыли.
- Помоги, ведьма лесная! Что хочешь забирай, а помоги!
Я едва успела увернуться, когда истерично всхлипывающая девушка попыталась поцеловать пыльный подол моего сарафана. Толпа недовольно загудела.
- Чего тебе? - буркнула я.
- Илюшу спаси! Мужа моего! Свалила его хворь сонная! - зарыдала Злата.
- Что?! Как?! - вытаращилась я.
Толпа заволновалась.
- Лежит не просыпается. Я уж его будила, будила, а он…
Она спрятала лицо в ладонях, заливаясь слезами. Я вытащила из кармана колбочку с зельем и так и застыла. «Отдать зелье? Ей? Но тогда…»
Пальцы сами собой сомкнулись, грозя вот-вот раздавить хрупкое стекло.
- Дай! - девушка потянулась к зелью.
Я инстинктивно отшатнулась и налетела на кого-то спиной.
По ушам ударил многоголосый рокот толпы, о присутствии которой я совершенно забыла. «Ну что, принципиальная ты наша, - мне почему-то почудился голос Янки. - Порядочная, честная, белая и пушистая. Вот жена законная. Кому, как не ей, мужа приворотным поить?»