– Оно и понятно, что издалека, – проговорила она, так и не дождавшись от меня ничего внятного. – Я таких порток отродясь не видала. И бляхами медными разукрашены.
– А... – беспомощно протянула я, бросив красноречивый, как мне казалось, взгляд на шторку. Желудок основательно тянуло. С завтрака прошло уже достаточно времени, да и банька явно подстегнула здоровый аппетит.
– Мужики-то, – хмыкнула хозяйка. – Не боись. У меня мужик хороший, зря дёргать не будет. Сиди себе делом занимайся – сам возьмёт, коли чего приспичит, – она гордо подбоченилась. – А твой не таков?
– Таков, – кивнула я. А что тут ещё можно было сказать?
– Оно и видно, – недоверчиво ухмыльнулась она. – То-то ты косишься туда, как волчица на собак. Гоняет, небось.
– Не гоняет, – буркнула я, чувствуя, как краснеют кончики ушей, достала травник и не глядя раскрыла. Беседовать с тёткой резко расхотелось.
– Так ты учёная, – протянула хозяйка. – Таких мужики всегда гоняют. Не любят шибко умных. Выкинула бы книжку, и получала бы реже.
Я прикусила язык, сдержав резкую отповедь. Но есть хотелось всё сильнее. Я каждую минуту ждала, что Илюшка вспомнит о голодной невесте и позовёт меня к столу.
Не позвал...
ГЛАВА 5
Голоса за шторкой через какое-то время стихли. Стукнула в сенях дверь. В окне, у которого я сидела, мелькнули тени. А я даже не пошевелилась. И аппетит куда-то пропал, хотя сразу после баньки я готова была съесть лошадь, причём сырую.
– Пошли, – кивнула на штору хозяйка. – Со стола прибраться надо. И поснедать, пока мужики не вернулись.
Я молча поднялась, сунула книгу, в которой так и не прочитала ни строчки, в сумку и пошла за ней. Болтать не хотелось. Впрочем, молодая женщина вполне справлялась и без моей помощи, словно уход мужа развязал ей язык. Она трещала без умолку сразу и обо всём. От цен на пшеницу до слухов из стольного града. Я без особого желания взяла ломоть тёмного плохо пропечённого хлеба и пододвинула поближе расписанную красными полосками миску. В ней оставалось немного квашеной капусты. К капусте мне было не привыкать, а всё остальное на столе скорее всего предполагалось загребать собственной ложкой, которой у меня тоже не было.
Эта последняя мысль прибила меня окончательно. Я вдруг осознала, что у меня не было не только ложки. У меня вообще ничего не было.
«Лучше бы ложку невесте вырезал, чем шляться непонятно где, – проворчала я, пережёвывая обрыдший ещё на яговской поляне овощ. Надо признать, что самобранка готовила куда лучше, чем жена местного кузнеца. Здешняя капуста мало того, что оказалась не больно-то хрустящей, так ещё и была явно недосоленной. – Вот только вернись обратно... Я тебе всё выскажу! – тут я покосилась на болтливую хозяйку, которая уже покончила с поздним обедом и, не прекращая болтать, убирала со стола, и добавила. – Ну, или чуть позже».
Устраивать скандал в присутствии чужих людей не хотелось. Я и в обычном мире до такого не опускалась, хотя гулящий муженёк за годы совместной жизни попортил мне немало крови. Но и спускать подобное хамство на старте новых отношений тоже не было никакого желания.
«Отзову куда-нибудь», – решила я наконец.
Но ни Илья, ни кузнец возвращаться под крышу не спешили. Я доела капусту, выхватила из плетёной корзинки ещё один ломоть хлеба и от скуки прислушалась к болтовне хозяйки.
И правильно сделала. Речь шла как раз обо мне.
– А кто дочку княжескую в стольный град приведёт, тому многия почести окажут и деньгой обсыплют с головы до ног. О как! – Женщина энергично вымешивала тесто, успевая при этом завистливо вздыхать. – Прям так и сказал на ярмарке: «деньгой обсыплют». А сам красавец писаный. Видно, что при князе как сыр в масле катается: ладный да гладкий...
– Кто? – впервые за последние несколько часов подала голос я.
– Так гонец княжеский. Я его прям вот так, как тебя видела. Одёжка парчовая, серебром шитая. Кобылка у него ладная, гладкая, не чета клячам деревенским заморенным, и сам ей под стать.
– Кобылке? – невольно фыркнула я. Но хозяйка не уловила сарказма.
– А то ж. Ежели у князя гонцы такие, так что ж он спасителю своей кровиночки отсыплет.
– Денег, – буркнула я, разом растеряв хорошее настроение.
– Ну да. И уж, наверное, не медяшек – на полновесное серебро расщедрится, – охотно закивала женщина. – Ну, оно и верно. Не поедет же за княжной мужик-лапотник.