"Будем жить!", — говорил Леонид Быков в моем любимом фильме и был прав. Как же мне найти своих ребят? Мысленная связь не работает. Мобильные телефоны тоже молчат. Я достала свой из кармана и проверила на всякий случай. Нет, не работает. Карта, разорванная на клочки, валялась под ногами. А для заклинания поиска нужна целая. Поехать домой? Не выход. Кто знает, сколько у меня осталось времени. Достала часы. Три часа пятьдесят минут. Срочно потребовался свежий воздух. Вот холера, настоящее отравление у меня. Возле окна дышалось легче, и я немного постояла, очищая лёгкие. На подоконник приземлился черный коршун. Он переступал желтыми лапками и косился в мою сторону круглыми глазами. Если нет нормальных подсказок, в какую сторону двигаться, берём, что есть. С оружием обращаться не умею, так что особо брать с собой нечего. Я уже более уверенно спустилась вниз и села за руль нашей развалюшки. Так машину называл Тар. С чего бы это он вспомнился? Не иначе, скоро нарисуется. Впереди на капот приземлился коршун. Важно прошелся, постукивая когтями по железу. Потом поднялся в воздух и медленно полетел в сторону выезда из города. Надеюсь, бензина мне хватит.
В нашем мире есть настолько страшные вещи, что часто нам легче убедить себя в том, что их не существует, чем признать Истину и сражаться. Вот и я старалась не думать о том, что могу опоздать. Как там, у Карлоса Кастанеды? Воин ни на что не жалуется и ни о чем не сожалеет. Воин ни к кому не испытывает сочувствия. Самая трудная вещь для воина — предоставить других самим себе.
Километров через двадцать, по правому борту, показались клубы дыма от трёх огромных костров. Я остановила машину в стороне от припаркованных джипов, БМВ, Мерседесов и еще каких-то автомобилей. Вышла, оставив сумку на переднем сиденье, заперла машину и бросила ключи в приоткрытое стекло. Если вернусь, найду способ открыть дверцу, в противном случае, какая мне разница. Зрелище притягивало взгляд, заставляло сердце биться чаще от ужаса и завораживало неискушенных зрителей. Да, здесь плотным кольцом вокруг творящегося безобразия стояла масса народа. Я уже говорила, что ненавижу толпу? Откуда-то слышался барабанный ритм. Такое ощущение, что нахожусь не в славянском мире, а где-то в болотах Нового Орлеана. Солнце опустилось за горизонт уже больше часа назад. Темнота поглотила окружающее пространство практически полностью, если не считать центральной сцены.
В углах равнобедренного треугольника, если соединить точки, горели ярким пламенем костры. Между ними, прямо на земле, выложена пентаграмма белыми камнями. В углах звезды вкопаны столбы, к которым привязаны мои друзья. Карла, видимо, как начальника, удерживает на коленях в центре всего этого тот самый мужик, теперь без шляпы. Его телохранители заняли места поодаль, за пределами треугольника. Остальные вампиры, попроще, расположились ровной линией между зрителями и спектаклем. Карты розданы, ставок больше нет. Шучу. Для поднятия своего боевого духа. Я пробралась к ближайшему огню, осмотрелась и зашипела от злости. Почти рядом стоял бравый капитан Максим Кошкин, беседуя с одним из своих офицеров. Замечательно. Вот и кандидат на проклятие. Казачок засланный. А как талантливо притворялся, заслушаешься.
Итак, картина называется, нас не звали, а мы все равно притащились. Размахивая бутылкой, я смело приступила к продвижению себя в центр действа. Зрители подумали, что так и надо. Вампирам распоряжений не давали, а в глазах телохранителей я опасности не представляла. Таким образом, мне удалось пробраться к сладкой парочке в центре. Цель достигнута. Не обращая внимания на Мастера, я твердо стала босыми ногами на землю и попросила Огонь замкнуть круг. Все помнят, что равнобедренный треугольник изумительно вписывается в окружность? Вот. Именно это и произошло. Ольга закатила глаза, поцокала языком и покачала головой. В смысле, что взять с сумасшедшей ведьмы. Ничего, у меня ещё есть браслет! Я посмотрела на свою левую руку. Нет, он конечно, есть. Дома, на столе. Ладно. Чувствуется влияние алкоголя на пустой желудок. Теряю нить происходящего. Перехожу к плану Б. Победно усмехающийся гад без шляпы взял Карла за горло:
— Нашлась пропажа, весь город обыскали, не могли тебя найти. А сейчас, какой сюрприз! Сама явилась. Только пьяная, еле на ногах стоишь. Что, так сильно меня боишься? — Я поднесла бутылку к губам и набрала полный рот коньяка. — Эй, хватит пить. Знаю ваши привычки, сначала вам страшно, потом буянить начинаете. А у нас тут театр, представление. — Вампир когтем провел тонкую царапину от виска до подбородка мужчины. Я выдохнула коньяк на кровососа. Обрызгала почти полностью. Тут же проделала этот фокус ещё раз. Мужик от такой наглости зверел буквально на глазах. Легким движением руки я провела воображаемую линию от ближайшего костра к Гордону. Язычок пламени тотчас переметнулся к указанной цели, и вампир вспыхнул, как китайский фонарик. Завывая, как полицейская сирена, горящая фигура ринулась в мою сторону. Я скромно отступила на два шага вправо. Вы же помните, что круг живого огня окружает нас в настоящее время? Ну вот, на этой границе он и застрял. Пока сэр Гордон боролся с пламенем, я разрезала верёвку, связывающую руки шефа и вручила ему коньяк. Потом подошла к Ольге, грозно щёлкая маникюрными ножничками.
— Боишься? — Резать шнур неудобно, надо же внести разнообразие в происходящее. Вот, пытаюсь шутить. Получается, как обычно, плохо. Проблема с юмором.
— Несса, я точно знаю, в правом кармане у тебя складной нож. Достань и режь им. — Точно, ножом удобнее. Я освободила подружку, вручила ей инструмент и прислонилась к столбу. Голова кружится, со зрением снова пропадает. Вообще, как-то мне нехорошо. Вампиры метались за границей круга, но войти не могли до тех пор, пока горит огонь. Если потеряю сознание, круг погаснет. Значит, надо держаться. Напротив меня занял место светловолосый тип, из телохранителей. Он бесстрастно смотрел на то, как я пытаюсь удержаться в вертикальном положении, попутно поглядывая на высоту пламени, разделяющего нас. Чего это он хочет сделать? Сзади раздались крики. Оглянулась назад, там Ольга отцепляла Тимофея, который ругался нехорошими словами, прижимая к телу сломанную руку. Открытый перелом — не только очень больно, но и дурно влияет на сознание того, кто это видит. Последним, что запомнилось на этот раз, был громадный белый волк, взлетающий в прыжке через огонь.
— Что ты сделал? Дух говорит, что её отравили и ударили по затылку. Он обманывает? — А я даже почти очнулась, только послушаю ещё чуток.
— Ну, Витарр. Самому мне было некогда. Поручил Кену спрятать её. Молодой он ещё, горячий. Решил, что женщина — враг. Вот и перестарался. Сайгош, если узнает, что случилось, нас на тряпочки разорвет. А он узнает.
— Вольф, я представить себе не могу, как обычная человечка с сотрясением мозга, да ещё после хлороформа сумела добраться от кладбища до конторы, там пересесть на другую машину и приехать сюда. Как она вообще узнала, куда ехать. — Меня завернули в одеяло и покрепче прижали к горячему оборотню. Я хотела пожаловаться, что у меня сломалась отвёртка, но провалилась в сон. Надолго.
Просыпалась с трудом. Такое ощущение, что всё тело вчера били, колотили, вытряхивали и выворачивали наизнанку. Моя голова лежит на, гм, чьей-то груди. Отчетливо слышу, как стучит чужое сердце. Похоже, моя подушка не спит. Стыдно, аж жуть. Мало того, плохо помню, чем вчера всё закончилось. Вот, девушки, пить вредно, даже чайная ложка может привести к непоправимым последствиям. Я приоткрыла один глаз, потом второй, и потихоньку стала сползать с горы мускулов, на которой, оказывается, спала. Кажется, я у себя дома. Это хорошая новость. Села на край кровати и свесила ноги. А за спиной у меня плохая новость.
— Несса, хочешь, я тебе рассольчику принесу, — сунулась в дверь Мег. В руках у неё обреталась литровая банка с солёными огурцами.
— Мег, а душ работает? — В последнее время у нас часто отключали воду. Потому и спрашиваю.