Глава 28
Я помнила, как ко мне подходила Ная. Тормошила, сажала, ухватив за плечи. Помнила, как господин спрашивал: отчего так долго? И сам склонялся надо мной. Голос его звучал недовольно. Он говорил что-то о том, что предупреждал меня — подъём ранний! Коэн бурчал, что я очередная мягкая птичка, а я отвечала, что гарпий в моём роду не было точно!
Так, худо-бедно, меня растолкали, накормили и переодели, а после усадили в повозку, чтобы я вновь заснула.
Повторно меня разбудил ставший знакомым, низкий, чуть с хрипотцой голос. Открыв глаза, я поняла, что и мужчина, вроде как, знаком. Светлые волосы его были собраны в тугой узел на затылке, а множество длинных заколок упрятали под собой чёлку и ретивые пряди, так и стремящиеся из причёски выбиться. Тёмно-зелёные глаза миндалевидной формы изучающе смотрели на меня. Под ними был тонкий нос. Спросонья мне захотелось нажать указательным пальцем на кончик.
— Наигралась? — недовольно спросил господин отстраняясь.
Его рога исчезли! Я моргнула и протёрла свои глаза кулачками. Вгляделась в высокого, стройного мужчину в простых одеждах путника. Не было ни рогов на голове, ни когтей на пальцах рук. Только верхушки ушей слегка заострились. Так мог выглядеть человек, в предках у которого затесалась парочка нелюдей.
— А как? — задала я дурацкий вопрос.
Вместо ответа господин слегка отвёл ворот от своей шеи, продемонстрировав под ним чёрную тонкую верёвочку, на которой, скорее всего, повисла Слеза феи — единственный амулет, способный скрыть истинный облик носившего её существа.
— А для чего? — спросила я следом.
Господин слегка нахмурился.
— А ты как думаешь, Летта? Мы едем в человеческую общину. Нам ни к чему, чтобы они знали, кто заинтересовался их делами.
Звучало логично, так что больше я не спрашивала. Лишь удобнее уселась на повозке, запряжённой крупной лошадью и с интересом поглядела на свёрток подле господина. Из-под ткани торчала рукоять меча.
— Если обращусь к теням, нас раскусят, — пояснил господин, проследив за мной. — Не хватайся за клинок. Острый.
Повозка неспешно шла по тракту. Мы проезжали мимо пышущих зеленью деревьев и расцветающих полей. В воздухе пахло мёдом, чирикали мелкие птицы, а солнце мягко, по-весеннему, согревало.
Мы проехали два поселения и рисовые поля между ними, на которых согнулись мужчины и женщины, высаживающие посевы. Наконец, господин затормозил повозку возле постоялого двора. Это было невысокое, но широкое здание, в котором Коэн снял для нас одну комнату на двоих.
— Мне еженощный сон не нужен. Когда ты научишься управлять природной силой, пропускаемой через себя, тоже перестанешь нуждаться в нём больше двух-трёх раз в неделю, — сказал он поучительным тоном. — Располагайся Летта и не стесняйся. Сейчас мне надо отлучиться, а вечером я зайду за тобой. Погуляем.
Господин оставил меня заперев. Я подошла к окну, посмотреть, в какую сторону он пойдёт, но обнаружила, что вид мне открылся вовсе не на дорогу, а на поля. Окно открывалось лишь на узенькую щёлку. Дверь господин закрыл на ключ. Мне даже смешно стало от осознания — он ожидал попытки к бегству.
Осмотрев печать на своей руке, я задумалась о её действии. Вот он уверял, что оно началось, но со мной ничего необычного не происходило. Впрочем, другие мои печати тоже никак себя не показывали. Возможно ли, решила я, что их действие подавляло эту печать? И если так, то я, всё же, могла сбежать?
Уходить или нет, а после долгой поездки мне прежде всего хотелось понежиться в тёплой воде. Я убедилась, что в съёмных покоях отводилась отдельная комнатка под телесные нужды и порадовалась вместительной бадье в ней. Правда, окна в ней отсутствовали, так что дверь в комнатку я оставила открытой.
Не могу не отметить, что в Сааде дела с водой куда лучше, нежели у нас. Например, раньше, чтобы помыться, я ходила с вёдрами к колодцу, а после долго ждала, пока вода согреется. Здесь же были трубы, по которым, с грохотом и треском, текла вода уже тёплая, даже слегка горячая. Поэтому для умываний заранее набирали отдельный таз, в котором она благополучно остывала.
Скинув верхние одежды, я посмотрела на себя в продолговатое зеркало и вздохнула. Казалось, магические печати, что покрывали низ живота и внутреннюю сторону левого бедра, стали ярче. Круговые знаки на них наполнились неведомыми чернилами цвета киновари. Я осторожно провела рукой сначала по печати на животе, идущей от пупка книзу и заканчивающейся прямо над редким пушком, а после — по второй. Она извивалась змейкой, спускалась к коленке, но оканчивалась на расстоянии трёх пальцев. Затем я перевела взгляд на свою новую печать. Печать помолвки. Огненную, но чёрную. Погладила её.