Ладонь господина опустилась на мои руки. Большим пальцем он погладил меня по тыльной стороне ладони, заставляя прекратить истязать подол.
— Я правда хочу вам помочь, — захныкала я и хлюпнула носом.
— Это меня и беспокоит, — выдохнул господин. — Летта, зачем тебе это?
— Мне у вас нравится, — еле слышно пробубнила я, вжимая голову в плечи.
— Будь со мной честной.
— Я не хочу возвращаться на улицу, — ещё тише.
— Летта, — наседал господин, склоняясь ко мне
— Вы мне нравитесь! — выкрикнула неожиданно громко даже для себя, да к тому же резко выпрямилась, из-за чего ударилась лбом о подбородок господина.
Схватившись руками за лоб, я вновь сжалась и затихла. Господин в тот же миг смачно выругался, потирая ушибленный подбородок. И расхохотался в голос.
— Ничего подобного, — махнул он рукой отсмеявшись. — Это печать помолвки притягивает тебя ко мне, не более. Капелька, ну не смотри так. Вспомни, с каким рвением ты от меня удирала до встречи с духом огня.
Коэн вздохнул, потёр подбородок и посмотрел на меня чуточку теплее.
— Если хочешь мне помочь, то не прячь свои печати. Да не эту, а те, которые сдерживают силу. Хочу подцепить одну. Такие снимают не торопясь и не сразу.
Не осознавая до конца правильно ли я поняла господина, опустила взгляд на своё бедро и прикрыла руками живот. Коэн подтвердил, что всё верно, и добавил, что печати сдерживают не всю силу, иначе бы он никогда и не понял, что я ведьма.
Мне вновь пришлось обнажиться перед господином. Он отошёл на почтительное расстояние и предложил мне взобраться на его постель, чтобы не замёрзла. Я села, неловко вспомнив, как опустилась на матрас, думая, что находилась здесь одна. Румянец залил мои лицо и шею. Я с трудом заставила себя не жмуриться и не сжиматься. С моего позволения господин сел рядом со мной и попросил лечь на спину.
— Начну с печати на животе, — предупредил Коэн.
Его тёплая ладонь опустилась на проявившийся рисунок. Сначала я ощутила жар, который распространился по надписи, разогревая её так сильно, что я непроизвольно напрягла мышцы живота и охнула. Зажмурилась. Прикусила нижнюю губу. Зашипела.
Господин попросил потерпеть. Голос его при этом прозвучал напряжённо. Я даже глаза приоткрыла, подсмотреть. Господин сидел сосредоточенно неподвижно. Его глаза оказались закрыты, а ресницы слегка подрагивали. Рука господина, опустившаяся на мой живот, так напряглась, что под загорелой кожей выступили тёмные линии вен. Казалось, тьма перетекала по ним вместе с кровью. Коэн на меня не смотрел, однако его рука непрерывно следовала по печати ни разу не съезжая с неё. Жар дрожал, будто льдом резал. Я заскулила. Вжала живот. Слёзы потекли по щекам, а в глазах зарябило. Я быстро задышала и взмолилась, но господин не ответил.
— Пожалуйста, — заплакала я. — Хватит.
Господин не ответил, но его вторая рука легла мне на лоб. Погладила и осталась мягким прикосновением на волосах.
Печать раскалилась. Я вскрикнула и выгнулась, и поняла, что всё прекратилось. Свернувшись креветочкой, я вновь захныкала. Господин лёг возле меня и обнял. Он шёпотом утешал меня, а я, не понимая, что произошло, вжалась в его ворот. Ухватилась пальцами за край плотной ткани, ткнулась носом в его шею и поняла, что господин замер. Напрягся.
— Что-то случилось? — попыталась отстраниться я.
— Ничего, — прохрипел господин, придерживая меня за спину.
Глава 44
Коэн
Голова гудела. Дышалось тяжело. Руки сковало жгучим ознобом, а в боках покалывало. В лёгких словно осела сажа, спасибо и на том, что я не выдыхал клубы дыма. Гореть не снаружи, но изнутри — это слишком даже для сильного и опытного мага, вроде меня. Немудрено, что Летта в моих руках подрагивала и молчаливо плакала. Если мне перепала такая отдача, то я и думать не хотел, как себя ощущала ведьма. Эти печати на ней… Кто бы их ни поставил, он не полагал, что она проживёт так долго. И немудрено, что, разглядев огонь под ними, Хиноко окунулся в него, не желая покидать. Вот только если ничего не изменить, если не сорвать магические цепи, сковавшие Летту, она не проживёт и несчастных пяти месяцев, отсчитанных нам печатью помолвки.
Я приподнялся на локте, с трудом не повалившись на съёжившуюся подо мной девушку. Сказать ей об опасности сдерживающих печатей?
— Капелька, — горло саднило от слов, — как ты?
Придвигаясь ближе ко мне, она стёрла слёзы со щёк и заявила, что с ней всё хорошо. И задрожала, а белоснежная кожа девушки покрылась мурашками. Летта сжалась в неуклюжей попытке согреться. Её зубы тихонько постукивали.