— Слишком много не покупай, — сказал он, — думаю, что надолго мы тут не застрянем. Как только выйдет твоя статья и задержат Лазаря, нам больше прятаться не понадобится…
В ее коротком, беглом взгляде из-под ресниц мелькнула печаль, но она тут же прикрыла глаза, отвернулась, обняла подушку и глухо пробубнила, что сначала она как следует выспится.
В Москве он зашел в редакцию, где работала Александра, и оставил на ее имя конверт. Встречаться с ней он пока избегал: он еще не вышел из запредельного измерения сказки, он еще жил в нем, и два мира пока никак не могли и не должны были соприкоснуться.
С Серегой он уговорился заранее, что оставит для него увесистый пакет, — но только при условии, что за руки его хватать никто не станет и тянуть за язык тоже. В пакете находились оба Макарова (Майи и киллера), муляж Вальтера, мобильник убийцы, его же сумочка со всеми причиндалами, цепочка с бриллиантовым кольцом, заявление от Алексея о покушении Лазаря на убийство гражданина Кисанова и группового изнасилования гражданки Щедринской, а также плотно исписанный листок бумаги с информацией разного рода и соображениями для Сереги. Кис сдал пакет и с чистой совестью отправился на свободу.
Он уложился в сроки и вернулся в Венин дом даже немного раньше обещанного времени.
На двери белела записка, набранная на компьютере: «Ушла в магазин, скоро буду».
Алексей вошел в дом. На двери в гостиную светлым прямоугольником выделялся другой листок: «Я вчера наговорила глупостей, не бери в голову».
Следующее послание висело на двери спальни — они облюбовали ту комнату, в которой раньше спал Кис: «Может, мне похитить тебя еще раз? У меня это неплохо получается, правда?»
Следующая лежала на столике для коктейлей: «Загвоздка только в том, что я не знаю, в каком качестве тебя задекларировать на границе! Как ценность или как запрещенный к вывозу товар?»
Последний сюрприз ожидал его в ванной. Поперек зеркала было размашисто написано губной помадой: «Я ЛюбЛю тебя».
Буква "Л" на голову превосходила остальные.
Когда он вышел из столбняка и обернулся, Майя стояла за его спиной. Она смотрела на него глазами, полными слез. И даже, кажется, отчаяния.
Он сделал над собой усилие и тихо произнес:
— Что-то случилось?
Майя покачала отрицательно головой и грустно улыбнулась:
— Знаешь, в конечном итоге, не так уж важно, насколько ты меня любишь. Ты ведь любишь меня, хоть немножко, да? Это уже счастье…
Алексей молча вглядывался в ее лицо. В голове его метались мысли, складываясь в яркие, внятные картины всего того, что случилось за последние десять дней. Майя стояла перед ним столь беззащитная, столь печальная, столь красивая, что он не в силах был произнести ни слова. Ему требовался тайм-аут.
Он с трудом взял себя в руки. Он притянул Майю к себе и долго гладил по волосам, пока она всхлипывала, уткнувшись в его грудь.
Кис вдруг вспомнил слова, которые накануне хотел ей сказать, и, склонившись к ней, произнес тихо:
— Я тоже люблю тебя, Майя. Но я никогда не буду предателем. В этом вся проблема…
— Правда? Только в этом?
Она оторвала лицо от его груди, уже изрядно вымокшей от ее слез.
— Да, — солгал Кис.
Она вдруг просияла и бросилась осыпать его поцелуями. «Алеша, Алеша, ты не представляешь, как важно для меня то, что ты сказал сейчас! — бормотала она. — Спасибо, что ты это сказал, спасибо…»
Кис чувствовал себя прескверно.
Они разобрали покупки. Майя собралась заняться ужином, но Кис ее остановил:
— Я должен тебя огорчить, маленькая. Саша просила сократить статью примерно на полторы страницы. Она договорилась с «Совершенно секретно», но больший объем в у них никак не пройдет в ближайшем номере, и тогда придется ждать аж следующей недели.
— Ох и стерва твоя Касьянова! По-моему, она это сказала нарочно, лишь бы только все по ее указке было! Как ты с ней ухитряешься ладить, скажи мне, с этой ведьмой?
Кис поморщился, как от боли.
— Ладно, ладно, — поспешно ретировалась Майя. — Я пошутила, не принимай близко к сердцу.
— Между прочим, Саша сказала, что твоя статья написана очень прилично…
Майя вспыхнула от радости, и Алексею стало почти совестно за свое вранье: Александра на самом деле ровно ничего не сказала, — ни про сокращения, ни про то, как написано. Он попросту ее не видел, а конверт со статьей и дискетами оставил дежурному при входе в редакцию.
— Давай сделаем так, — сказал Алексей, чтобы сменить щекотливую тему, — я приготовлю ужин, а ты иди поработай над статьей, это очень срочно. Мы ее загрузим по интернету на адрес редакции. Надо, чтобы утром она уже была у Александры.
— Хорошо, милый, — послушно согласилась Майя и тут же отправилась вниз к компьютеру.
Удостоверившись, что Майя спустилась вниз и закрыла за собой дверь, Кис сделал звонок по телефону. Проговорил он не больше двух минут, после чего отправился на кухню готовить ужин: жареную картошку с луком и сосисками. Это блюдо у него получалось мастерски.
Картошка была уже почти готова, и Алексей пошел предупредить Майю, что пора закругляться. У двери, ведущей в подвал, странный шум привлек его внимание: как будто Майя перекладывала бутылки.
— Что ты там делаешь? — Он распахнул дверь и встал на верхней ступеньке лестницы, прислушиваясь.
Ответом ему был звон разбитого стекла, а вслед за ним донесся расстроенный Майин голосок:
— Ой, ты меня напугал, я бутылку разбила из-за тебя! Да какую, «Шато Марго»! Жалко, сил нет. Я хотела ее открыть к нашему ужину…
— Не расстраивайся. Я в них все равно не разбираюсь. Я отличаю только хорошее вино от плохого, а в Венином погребке все хорошие, — так что смело бери любую и иди сюда, ужин готов!
— Тут почти все бордо. Ты предпочитаешь красное или белое?
— Красное.
— Я в них тоже особо не разбираюсь, честно говоря, — смущенно засмеялась Майя, появляясь из подвала. — У нас всегда Марик выбирал вина… Вот, взяла какую-то, попробуем…
Они пили вино за ужином и допивали после ужина. Бордо и впрямь было великолепным, и его уровень в бутылке снижался весьма лихо. Под конец Майя уже не слезала с колен Алексея и не отрывалась от его губ, запивая вином каждый поцелуй.