– Ваше Величество, но вы же сами приняли решение, женить единственного сына, наследника престола на ведьме. А они тоже нелюди.
Она фыркнула и посмотрела в сторону окна.
– Ты и сам прекрасно знаешь, что я бы никогда не позволила сесть на трон ведьме, тем более подле собственного сына. Но мне не оставили выбора.
– Кажется, вы уже сделали его сами.
– Что ты городишь?
Офелия заерзала. Людвиг улыбнулся еще шире и позволил себе наконец выпрямить спину.
– Это уже седьмой отбор. Земли соседей слухами полнятся. Не боитесь ли вы, что рано или поздно, ― он осмотрелся по сторонам, сделал несколько шагов вперед и продолжил говорить шепотом, ― та самая ведьма прознает о ваших действиях и явится к вам?
– Она не посмеет! – с гневом кинула ему в ответ королева.
– Она уже однажды осмелилась, что помешает сделать ей это вновь.
– К чему ты клонишь, старый прохвост? – она развернулась и уставилась ему прямо в глаза, уже приготовившись услышать неугодный ответ.
– Ваш сын рано или поздно должен будет принять свою судьбу, как и вы, Ваше Величество. Ведь все мы знаем, что более детей нашей стране вы даровать не можете. А сплетни о состоянии наследного принца…
– Все нормально с его состоянием!
Людвиг нацепил снисходительную гримасу и покачал головой:
– Меня-то вы можете не обманывать. Мы с вами на одной стороне.
– И что ты мне предлагаешь? – королева вскинула руки к небу. Ее переполняли гнев и отрицание, кои слышались в каждом слове: ― Допустить этот позорный брак? Отдать страну в руки похотливой ведьмы?
– А, может, она окажется весьма целомудренной особой?
– Не смеши меня! Эти дьявольские создания только и рождены для греха! Они сношаются с кем попало, пьянствуют, обманывают, крадут, постоянно лгут и строят поганые козни!
Людвиг приблизился к королеве почти вплотную, склонился ближе к ее уху и прошептал, прикрыв рот ладонью:
– Но ведьма может решить проблему с недугом принца.
Офелия широко распахнула глаза и с недоверием уставилась на него:
– К чему ты клонишь?
– Лишь к тому, что наш главный лекарь сделал одно предположение…
– Какое? Говори немедля!
– Он не нашел ни единого изъяна в теле принца. Он абсолютно здоров, и это несомненно. Только там, ― он указал на свое причинное место, ― возле королевского достоинства есть странные черные родинки, три точки, что образуют собой треугольник. Если на них направить свет, пропущенный через алмаз, то они отдают легким зеленным отливом.
– Ах, она паскуда! – королева заметалась по комнате, нервно покусывая палец. – Прокляла, зараза! Я знала! – она быстро подлетела к советнику и начала грозно махать перед его носом тем же пальцем. Людвиг слегка отстранился с недоверием косясь на красные отметины от благородных зубов. – Я знала, что здесь что-то не так! Дам тебе сына! Только сыну детей не дам! Ох, ― она подошла к трюмо, уселась на стул, схватив веер, и принялась быстро себя обмахивать. – Знала же, что больнее всего наказывать детьми. Как я сразу не догадалась!
– Ваше Величество…
– Что?! – заревела на него королева.
Людвиг вжал голову и вновь поклонился.
– Может, она не совсем лишила принца способности к деторождению?
Королева прищурила один глаз и приковала все свое внимание к старому советнику.
– Говори.
– Может, она только ограничила выбор достойной партнерши.
Глаза королевы налились кровь, рот искривился, оголяя белоснежные зубы, нос сморщился, будто она почуяла зловонный смрад. Она вскочила на ноги и громко закричала:
– Хочешь сказать, что эта тварь, заговорила его член вставать только на ведьму?!
Глава 4. Ох, уж эти невесты!
В деревянной клетке, прибитой к повозке, запряженной тройкой лошадей было весьма тесно. Пять ведьм, пусть и весьма хрупкого телосложения, закованные в кандалы из черной меди, злобно косились на стражников, чинно марширующих по обе стороны. Ненавистный Элпис ловец королевских невест ехал верхом на черном вороном коне впереди всей печальной процессии.
Ведьма с белоснежными волосами никак не могла себя заставить не бросать злобные взгляды, на которые этот мужчина каждый раз, как по волшебству, отвечал ей доброжелательной улыбкой, кою бросал через плечо, что весьма ее раздражало. Но больше, чем его, Элпис сейчас ненавидела предателя-дракона, которому посвятила лучшие месяцы своей жизни, не говоря уже о пылких ночах и любовных ласках. Она точно знала, что, если все-таки погибнет на этом отборе, то ее последними предсмертными словами станет хорошенькое проклятье в адрес Дорана. И вот как раз выбором каким именно способом испортить ему остаток драконьей жизни, она и решила себя отвлечь, правда, совсем ненадолго.