Но оставалась одна ма-а-аленькая черная проблемка на запястье. Она же явно символизировала какую-то связь с тем страшным драконом. И если у принцессы, то есть у меня, кто-то вдруг увидит рисунок дракона, то непременно доложит советнику. А тот, в свою очередь, использует это как аргумент в пользу несостоятельности меня как правительницы. Но результат можно было ожидать однозначный — замужество.
Бр-р-р! Надо было скорее найти в записной книжке, как отменить ритуал. Только вот ее бы сначала отыскать.
Спустя несколько минут упорного ползания по полу, книжку я нашла. Онемевшие от переживаний пальцы с трудом перелистывали страницы, пока не дошли, наконец, до последней записи, от которой сердце ухнуло в пятки:
“Отменить ритуал невозможно”.
Глава 3. Утренняя побудка
Я несколько секунд оторопело перечитывала это предложение. Моя записная книжка, мой почерк, а, значит, я сама, своими руками переписывала это из книги. Так какого гоблинского клыка я не запомнила? Все просто: я не собиралась отменять ритуал призыва фамильяра и даже не думала, что что-то может пойти не так.
Плюхнувшись на попу, я подтянула к себе колени и уткнулась в них лбом. Мне всегда маменька говорила: “Не торопись, сначала подумай. Потом еще три раза подумай. И только потом сделай”. Но я всегда загоралась идеей, делала, а потом… Разгребала последствия. Что ж, значит, этот раз не исключение.
От холодного каменного пола заледенели ноги, спину ломило от долгого сидения, свечи грозились превратиться в огарки и потухнуть. А я все никак не могла найти в себе силы, чтобы встать и пойти в комнату.
Пару раз я попыталась повторить тот финт, который исполнила, чтобы оттолкнуть от себя дракона. Но сила больше не превращалась в поток. Да, я чувствовала, как вспыхивают очаги магии то в плече, то в груди, то еще где-то. Но она не направлялась. В общем, ничего нового.
Все было бессмысленно. Столько стараний, поисков и надежд. Фамильяра нет, силой управлять не могу, еще и ритуал этот необратимый. Знать бы еще, что он означает.
Так. Хватит печальных мыслей! Папенька учил, что в любой ситуации есть выход. По меньшей мере, его всегда можно прорубить. А рубить лучше на свежую голову и отдохнувшей.
Тем же путем, которым пришла в подвал, я вернулась в комнату. Соседка, Лия, спала, растрепав свои пепельные волосы по подушке, свесив с кровати руку и тихонько похрапывая. Я пробралась к своей кровати, выглянув по пути в окно.
На улице уже начинало светать, а темные макушки сосен стали четче видны на фоне предрассветного неба. Вот проклятье! Я провела в подвале не меньше четырех часов. Значит, спать мне оставалось всего-ничего.
По договоренности с ректором, никто, даже преподаватели, не знали, что я принцесса. Требовали с меня так же, как и со всех остальных, никаких поблажек для особы королевских кровей не делали. Но я этому только рада.
В академии можно было почувствовать себя нормальной. Не ущербной и неудавшейся, у которой с магией нелады, которую побыстрее на попечение мужа нужно сбагрить. А обычной. Ведьмой, которую просто нужно научить. А судя по тому, как я отделалась от дракона, силы во мне немало. И, как я поняла, огненной.
Стараясь согреться, я закуталась в одеяло, как в кокон, и закрыла глаза. Сон моментально поглотил меня, но мне показалось, что перед тем, как опрокинуться в темное забытье, я увидела полыхающие драконьи глаза.
Проснулась очень резко. От визга Лии. Переполошившись, я вскочила с кровати и, вооружившись первым, что попалось — подушкой, приняла боевую стойку.
Хотя, видно, спросонья она вышла у меня так себе, потому что соседка, поймав меня за руку, дернула на себя и чуть не свалила.
— Я знала! — радостно воскликнула она, рассматривая мое запястье.
Я не сразу поняла, что она там нашла необычного. И что она могла знать. Но когда до меня дошло, сердце ухнуло в пятки. Уж попала так попала! На запястье отчетливо был виден черный маленький симпатичный дракончик.
Выдернув руку, я рефлекторно накрыла рисунок ладонью и, на всякий случай, отошла подальше. Ей я доверяла. Но если она пробоолтается?!
Согласно одному из решений Совета (с которым я, кстати, была совершенно не согласна), изображения драконов, в любом виде, считались пропагандой. И наказывались, как минимум, исправительными работами.
— Что ты знала? — напряженно спросила я, соображая, что сказать советнику, если вдруг вскроется.