— Что вы говорите такое? — я искренне возмутилась. — Да вы хоть знаете, через что я прошла и, вообще, как мне плохо?
— Не знаю и знать не хочу, — отрезал Давид. — Судно!
Второй раз было полегче. Я повернула старика, задрала ему ночную рубашку, подставила судно, а затем положила мужчину обратно. А когда всё закончилось, попыталась вытащить утку.
— Да полегче!
Давид странно дёрнулся, когда я переворачивала его, а потом, сама не поняла как, судно перевернулось.
— Ах ты! Проститутка! Шалава! Подлая пьянь!
Поток ругательств, нет, шквал разлился на мою несчастную голову. Заслуженно, факт.
— Я сейчас всё уберу!
— Ах ты, гадина! Ты... Я весь в моче!
— Я сейчас всё уберу! — причитала я.
Руки тряслись, я не знала, что делать вперёд и как. Раньше делал Анри, я лишь смотрела. Подскочила к шкафчику, вытащила простыни, новую рубашку. Подложила сухую ткань, переместив тело старика на неё, затем обтёрла его гигиеническими салфетками, стараясь не обращать внимание на отборные маты. Затем поменяла бельё, надела чистую ночную рубашку и вернула Давида на место. Когда сделала, взмокла вся и само собой протрезвела.
— Простите, Давид! — искренне попросила прощенья. — Простите! Я не знаю чем загладить вину!
— Руки у тебя растут из зада, — всё ещё злился старик. — Выгнать тебя к чёртовой матери! На скотный двор! К свиньям!
— Выгоняйте!
Но Давид замолчал. Я же собрала ворох ткани и закинула в бельевую корзину. Потащила её на выход, чтобы отнести в прачку. Понятия не имела, где она находится, но готова была сбежать, лишь бы не видеть больного. Надеюсь, хоть еда «провалится» как надо и не доставит его здоровье хлопот.
— Куда? — раздался приказным тоном вопрос, и я замерла на пороге. — Почитай мне.
Так программа максимум не закончена? Я поставила корзину за дверь, чтобы не было запаха. А сама вернулась к постели, села на стул и достала старый, потрёпанный томик.
— «Камо грядеши»? На английском? Хм...
— Тебе-то что?
— Да нет, ничего. Просто никогда не понимала Нерона. Сжечь город просто так... Ради творчества?
— Мне не интересно твоё мнение, — буркнул Давид. — Читай.
— Любовный роман и вы? Ну-ну.
Я подавила ухмылку и примерно час ломала язык, пытаясь прочесть его хотя бы неплохо. Но, наверное, читала я всё-таки дурно, старик хмурил брови и кривил губы всё время.
Потом Анри принёс ужин. И снова мой мы с Давидом съели вдвоём. На этот раз я сразу слила кашу в унитаз, помыла тарелку и переложила туда запечённые морепродукты. Не знаю-не знаю, но если я рабыня, то кормят меня явно по-царски.
— Достань белую мазь, — попросил старик после ужина. — Она в золотом флаконе. И смажь язвы.
Вот, блин! Весь день я искоса бросала взгляды на тело измождённого старика. Эти дырки по всему телу, откровенно сводили с ума. Неприятное зрелище, а теперь я должна их касаться? А они, наверное, болят?
— Они очень мешают, — пробухтел Давид, а я поняла, что произнесла это вслух. — Мажь давай.
— А что это за мазь?
— Дорогая. Покупают в аптеке.
— И долго ей мажетесь?
— Долго. Мазь постоянно меняют.
— Походу не помогает, — я начала смазывать руки.
— Новые не появляются. Старые вроде поменьше.
— Надеюсь, мне повезёт.
— Что? Тебе то что?
Эх... На этот раз я промолчала. Ведь подумала только об одном, что я стала бы самой счастливой, если бы раны зажили. Побыстрее и поскорее — ведь сладковатый, противный запах шёл из-за них. Руки, ноги, живот, спина...
Когда с ранами было покончено, наступила глубокая ночь. Или мне так казалось, потому что хотелось спать. Гудела голова, настроение было отвратным. Интересно, отец ищет меня? А как дела у тёзки? Что с ней сейчас?
Давид уснул. На дежурство к нему пришёл Анри. Он собрался у старика ночевать. Я же потихоньку выбралась в коридор и отправилась в спальню. Спать-спать-спать. Даже плакать расхотелось, потому что утром меня ждёт новый дурдом.
Глава 6
Глава 6
Так и вышло. Не успел наступить рассвет, как меня разбудила Лайли. Эта не... хорошая женщина выросла над головой. Склонилась надо мной.
— Вставай. Тебя ждёт Давид.
— Он ещё не выгнал меня из сиделок? — протянула я, вспоминая слова Анри.
В бассейне в приват разговоре парень доложил мне, что старик слишком уж привередлив. Вредный, злой, всем и вся недовольный. Дольше дня у него не задерживался никто. Где-то в глубине души я надеялась поменять «место работы», но даже не удивилась, когда услышала:
— Он хочет завтракать только с тобой.