— Вы говорите на английском?
— Я учился в Оксфорде, милочка. Тебе сколько лет?
— Девятнадцать.
— Свеженький цветочек, — он коснулся рукой пряди волос и слегка потянул. — Чистый шёлк.
— Отпустите нас, пожалуйста, — голос как-то предательски сорвался. — За нас дадут выкуп. Много.
— Выкуп? Зачем? — пират пожал плечами. — Ты уже товар. Твоя подружка тоже товар. Вашу ценность определим позже.
— Почему мы? За что?
— Потому что вас никто не будет искать, — он сверкнул зубами. — Слишком далеко вы забрались. Маленькие глупые птички. А Хосе Хорсес знает, как вас таких безголовых ловить. Он много знает и умеет договариваться с нужными людьми.
Рядом всхлипнула Машка, что заставило Хорсеса подойти к ней и наклониться. Он схватил пальцами её за подбородок, приподнял опухшее лицо. Пренебрежительно скривился.
— Будешь реветь, накачаю наркотой и отдам команде. Они тебя развлекут. Мне истерички на борту не нужны. Поняла?
Зайкина закивала. Глядя на её бледное лицо, покрытое красными пятнами, и тяжёлое дыхание, я понимала, что Машка держится из последних сил. Ещё чуть-чуть и начнётся истерика, а чем она закончится — неизвестно. Приходилось лишь молиться за подружку, чтобы ничего не случилось.
— Ты — девственница? — вдруг спросил он.
Машка затрясла головой и горько всхлипнула.
— Дешёвка, значит, — разочарованно бросил Хосе и посмотрел на меня. — А ты?
Неожиданно вспыхнула. Чёрт! Никогда не думала, что вопрос в лоб заставит меня смутиться. Но правда оставалась правдой. Мужчин у меня ещё не было. Не попался достойный. Всех отшивала, не испытывая желания дарить самое сокровенное без любви. Угу... И навряд ли уже попадётся достойный, судя по обстоятельствам.
— Значит, подороже будешь, — Хорсес ухмыльнулся и развернулся к одному из бандитов. — По разным трюмам их. Курс на Доллисур. И разошлите их фото покупателям с описаниями. На месте будем через два дня.
— Боже, — прошептала я, услышав это.
— Я советую вам слушаться, дамы, — вкрадчиво произнёс главарь, обращаясь к нам. — Наркотики обесценят вас, и шансов попасть в хорошие условия станет меньше. Хотя... — он хохотнул. — Никто из вас в детстве не мечтал о борделе?
Я отвернулась не в силах слушать издевательства. Настоящее стремительно превращалось в нечто чёрное и беспросветное. И одному Богу известно, чем всё закончится. Позволила себя поднять и отвести в узкую маленькую каюту, где меня заперли.
— Через час, — хмыкнул бандит, осматривая меня с головы до ног, перед тем как уйти. — Модель. Фото. Красиво.
— Да пошёл ты! — тихо произнесла я, слыша как проворачивается ключ. — Вот это влипли...
Мой обречённый шёпот показался громом, разнёсшимся по каюте. Обвела взглядом камеру-одиночку и нехитрую мебель. Всего-то кровать с тонким матрасом, столик, ведро для помоев. Иллюминаторов нет. Потёрла руками лицо. Ни денег, ни документов. Машка где-то поблизости сходит с ума. В море не прыгнешь. Нас может спасти только чудо. Случайная спецоперация, полиция, получится сбежать от бандитов на острове.
Руки ещё дрожали, когда двери снова открылись, являя кривоносого. Тот хищно оскалился.
— Выходи.
Не стала сопротивляться. Сейчас не время психовать и показывать когти. Я должна создать максимальную иллюзию того, что смирилась с собственной участью. Быть тихой, спокойной, покладистой. Надеюсь, тёзка будет настолько же умной.
Меня привели в большую хорошо меблированную каюту. На двухспальной кровати лежало вечернее тёмно-красное платье, бельё. Я замерла. В голове как-то уж очень неожиданно пронеслись картины разврата с собственным участием. Даже бросило в пот, но треножник, фотоаппарат в углу заставили вспомнить о словах Хорсеса. Выдохнула с облегчением и снова напряглась, услышав приказ.
— Раздевайся, — кривоносый улыбнулся и сел в кресло. — Сарси будет смотреть.
О своей покладистости я тут же забыла, глядя, как разгорается похотью его взгляд. Ни за какие сокровища мира не разденусь перед ним.
— Ну! — рявкнул он, приподнимаясь. — Живо!
Я отступила на шаг.
— Ты что же, сучка... Непокорная, да?
Он всё-таки встал, а потом направился ко мне. Кровь бешено стучала в висках, когда я упёрлась в стену. Никуда не сбежать. Закусила губу, чтобы не заорать, следя за тем, как меняется лицо насильника. Противная харя мужлана, запах перегара, от которого затошнило. Огромные ручищи бандита добрались до меня слишком быстро. Он схватился за тонкую ткань сарафана, а потом рванул его. Ткань тут же треснула по швам и упала на пол светлой никчемной тряпкой.