Кому это нам, стало понятно, когда я повернулась и посмотрела на распахнутую дверь. Оттуда на меня смотрел и край ковра-спасителя, и косенький стул, и стеснительная метла.
— Ха-ха, — обронила и вновь отвернулась.
Весело им, как же… А мне вот не очень. Что же выходит, белобрысый засранец не врал и мне придётся остаться здесь? А как моя прежняя жизнь? Где была любимая работа в библиотеке, хорошие подруги и уютная квартирка. Томики любимых писателей, мягкие тапочки и удобные пижамы? Как в одном ряду оказались книги и тапочки с пижамой — понять уже была не в состоянии.
— Ты чего там, реветь собралась? — без особо участия в голосе, поинтересовался кошак.
Я печально шмыгнула носом, но упрямо мотнула головой:
— Вот ещё, — фыркнула с наигранным весельем. — Не дождёшься!
И вопреки сказанному, позорно разревелась. Потому что вдруг осознала — ничего изменить нельзя.
— Ну-ну, — проворчал пушистый засранец, и неловко похлопал меня по плечу. Я только дёрнулась, не желая принимать его утешения. Не у него же жизнь рухнула, словно карточный домик!
Тут на спину неожиданно опустилась старая, пахнущая плесенью шаль, а перед носом появилась кружка ароматного чая. Я подняла заплаканный взгляд и увидела рядом с собой метлу, она склонила древко в одну сторону и легонько подтолкнула зависшую в воздухе чашку к моему лицу.
Я в последний раз хлюпнула носом и приняла чай со словами:
— Спасибо! — а когда вдохнула облачко пара, улыбнулась: — Мали-и-ина.
Метла согласно затряслась и замерла рядом. Благо, кот перестал успокаивать, потому что это у него выходило ужасно плохо. Когда закончился чай, белобрысый так и вовсе деловито уточнил:
— Ну, так чего, к источнику пойдём? — как я ему по лбу не дала, сама диву даюсь. Бесчувственное бревно, вот кто он!
Хотелось сказать много, и в основном, непечатных слов, но усилием воли, подавила в себе этот некультурный порыв. Нахмурилась и искоса посмотрела на кота:
— Что ещё за источник?
Как бы я не была зла на животинку, любопытство взяло верх. Да и смысл горевать, если я ничего не в силах изменить? Ну, поживу тут, отработаю какой-то там долг, о котором вещал мохнатый, и отправлюсь спокойно восвояси. Буду дальше пыльные книжки перебирать и в плед кутаться.
— Тот самый, который ты напитать своей силой должна, — ворчливо отозвался засранец, словно уже объяснял мне это сто раз, а я вновь забыла. Может и говорил он чего про него, да только совместил этот с какими-то сонными чарами, так что я, в самом деле, плохо запомнила кошачьи наставления.
— Раз должна-а-а, — протянула саркастично. — Тогда пошли!
Мохнатый явно не ожидал от меня такой прыти и покладистости. Наверное, думал, что я начну возмущаться и всячески отказываться, да не угадал. Впрочем, мне почему-то почудилось, что такой исход его вовсе не обрадовал, будто я испортила уже заготовленную нравоучительную речь, где меня непременно назовут безответственной и вообще ужасной… ведьмой! А вот и нет, не доставлю я ему такого удовольствия.
Оставив кружку на ступеньке, спешно поднялась на ноги и, не обращая внимания на то, что они уже гудели от усталости, бодро встряхнулась:
— Куда идти?
Рядом со мной затряслась метла, да и оставшиеся на крылечке ковёр и стул тоже подозрительно зашатались. Весело им.
— Куда идти, — передразнил меня Мяус. Поднял хвост трубой и двинулся прямо по дорожке, именно туда, куда я уходила в первый раз. — Пошли, чего встала? — на ходу бросил кот, а я не сдержалась, высказала сомнения:
— Ты уверен, что мы…
Договорить мне не дали:
— Уверен, — я не видела морду ворчуна, но была убеждена, что он возвёл глаза к небу. — Со мной тебе все пути открыты, — а вот последняя фраза прозвучала с явным превосходством.
Тоже мне, проводник всея леса! Подумаешь!
Вслух же возражать не стала и послушно пошла за ним. Спустя пару шагов остановилась и обернулась — метла следовала за мной по пятам. Улыбнувшись ей, продолжила путь.
Кот дошёл до сросшихся кустов, нервно дёрнул хвостом и, о чудо, кусты со скрипом расступились, освободив нам проход. Так было и с другой преградой и со всеми последующими. А гордец похоже не врал, что с ним для нас все пути открыты.
Мы шли по лесу, и в ночной темноте особо нечего было рассматривать. Я и не рассматривала, у меня было дело поважнее — постоянно приходилось отвоёвывать у раскорячившихся веток и колючих репейников свою длинную юбку. С этой неудобной одеждой нужно что-то делать! Желательно, конечно, укоротить длину, но этим я займусь уже в домике.