Нельзя впускать его в дом! Потому что там, за дверью, не просто наше прошлое. Там - Аннабель. Наша дочь. И я понятия не имею, что будет, когда они встретятся. Вдруг Вархан что-то заподозрит или, упаси Многоликая, узнает правду? Что, если захочет отомстить за то, что я скрыла её от него? Что, если вознамерится отобрать самое дорогое, что есть в моей жизни - мою дочь?!
И я вроде понимаю, что жестоко лишать Аннабель отца, тем более сейчас, когда у неё осталась только я, но… Страх её потерять сильнее чувства сожалений и жалких трепыханий совести. Даже сильнее, чем моя любовь к огненному магу. Наверное, я - эгоистка. Возможно, плохая мать. Но не могу переступить через себя, как бы ни хотелось надеяться на лучшее.
И я качаю головой, спиной прижимаясь к двери, а затем тихо отвечаю, выталкивая каждое слово сквозь стиснутое спазмом горло:
- Прости, но нет. Я рада, что ты не держишь на меня зла, отпустив прошлое, но не думаю, что нам стоит возобновлять общение. К тому же, я всё ещё в трауре, и принимать гостей, тем более мужчин - не самая лучшая идея.
- Тем не менее, траур не помешал тебе примчаться сюда из Сардолла, - язвительно роняет Варх, а я понимаю, что задела его своими словами за живое. - Может, не так уж ты и скорбишь по своему супругу? Может, не так сильно его и любила, как старалась всем показать? Ты, вообще, способна любить, Анта?!
Я задыхаюсь от ярости и боли, тонкой иглой пронзающей сердце. Рука сама взлетает в воздух, отвешивая звонкую пощёчину, и я испуганно замираю, видя, как в глазах Рыжего разгорается пламя, как сильнее заостряются его скулы, а губы на миг искажает горькая усмешка.
- Прости, - с сожалением выдыхаю я, понимая, что у него есть право считать меня бессердечной стервой и злиться, но…
Руки Вархана неожиданно упираются в дверь с двух сторон от моей головы, заключая в ловушку, и он смотрит мне прямо в глаза, словно, видит насквозь, читает, как открытую книгу.
- Ты тоже прости, - отрывисто бросает Рыжий, а в следующий миг меня сметает ураганом.
Он целует меня так неистово, вжимая всем телом в жёсткую дверь, что я забываю, как дышать. Забываю о том, что нас могут увидеть прохожие и мои собственные слуги. О том, что сама зареклась подпускать его слишком близко, потому что скоро выйду замуж за другого, спасая себя, нашу дочь и его. Снова.
Я отвечаю ему так отчаянно, словно, от этого зависит моя жизнь! Пью его жаркое дыхание, отдавая взамен своё. Плавлюсь под обжигающим прикосновением сладких губ и его языка. Цепляюсь пальцами за жёсткие плечи и путаюсь в рыжих шелковистых волосах.
Он, как зверь, рычит в мои губы. До боли, до синяков сжимает рёбра, лихорадочно гладит лицо и напряжённую, как струна, спину, а я готова позволить ему всё. Всё и чуточку больше.
Кажется, ещё чуть-чуть, и я сойду с ума! От счастья, от тоски и понимания того, что продолжения не будет. От целого клубка эмоций, что разрывают меня изнутри! И я не знаю, как буду дальше жить без этих прикосновений, снова собирать себя на части. Потому что один единственный поцелуй перечеркнул все мои нелепые попытки сохранить дистанцию. Разрушил хилые барьеры, которые я старательно возвела между нами, запрещая себе даже думать о чём-то подобном.
И осознание этого отрезвляет. Я вырываюсь, упираясь ладонями в его стальную грудь. Запрокидываю голову, отворачивая лицо. И, сквозь грохот собственного сердца, с гулом разгоняющего кровь по венам, слышу дробный топот маленьких ножек за дверью.
Только не сейчас, пожалуйста!
=17=
Видимо, лимит моего везения на сегодня исчерпан, потому что дверь рывком открывается, и от падения меня удерживают только сильные пальцы, жёстко сжимающие предплечья. Я испуганно смотрю в растерянное лицо Вархана и, кажется, на мгновение, умираю, когда голос Аннабель звучит у меня за спиной:
- Мама? А ты почему не заходишь в дом? Ой, а кто этот дядя? У нас гости, да? Сейчас скажу Сальме, чтобы подала чай!
Не дожидаясь ответа, Анна убегает, а до нас доносится её звонкий голосок, которым она очень решительно раздаёт команды слугам. Моя маленькая леди.
- Не знал, что у тебя есть дочь, - сдавленно хрипит Рыжий и медленно, словно с усилием, разжимает свои пальцы.
Я сразу же отступаю на шаг и приглаживаю растрёпанные волосы, смущённо тру покрасневшее от волнения лицо и касаюсь пальцами припухших губ. Не сразу, но беру себя в руки и, тщательно подбирая слова, отвечаю на незаданный вопрос:
- Оборотни стараются не афишировать такие моменты за пределами Клана, пока дети не достигнут пятилетнего возраста. А за Аннабель мы боялись вдвойне, ведь её зверь пока ещё слишком слаб, вот и не брали её на официальные мероприятия. Да и, в принципе, не часто куда-то возили.