– Я вижу, – рыкнул Игорь, как можно бережнее снимая с меня шлем. – Нина, ты слышишь меня?
Я попробовала пошевелиться, но тщетно. Голос тоже поддался мне не сразу.
– Мне… Я… Очень больно, – едва выдавила я под болезненное бульканье в груди. – Я… Не чувствую… Ног… Я…
Собственно, кроме жгучей боли в груди и вкуса крови, поднимавшейся по горлу, я не чувствовала ничего.
– Любимая, все будет хорошо. – Я кашлянула, и грудь взорвалась еще большей болью. Изо рта потекла кровь. – Смотри на меня, Нина. – Лицо Игоря потемнело. Черные с проседью волосы упали на покрывшийся испариной лоб.
Кровь першила горло. Я давилась ей, не в состоянии ни проглотить ее, ни откашлять. Дышать было тоже больно и почти невозможно. Что-то как будто давило на меня, душило. Веки становились тяжелее и тяжелее.
– Не закрывай глаза, родная. Только не закрывай глаза! – Голос Игоря совсем сорвался. – Марк! Марк!
Все звуки разом стихли. Точнее, стихли голоса Игоря и Марка. Вместо них мое сознание заполнил шум ветра и тихий шелест листвы. Где-то неподалеку журчал старый фонтан. Я открыла глаза и сразу же прикрыла их рукой. Солнце светило очень ярко, и его теплые лучи мягко падали мне на лицо.
Пахло яблоками. Одно из них упало рядом со мной, брызнув соком мне на одежду. Я подняла голову вверх, где среди усыпанных красными плодами веток, сидела птица. Это был сапсан, и он был еще совсем маленький.
Рука коснулась моего плеча, и я вздрогнула.
– Тебе пора возвращаться, Нина, – ласково улыбаясь, сказал брат Иннокентий. – Твое время еще не настало.
По телу прошла волна. Яблоневый сад плавно исчез. В спальне успокоительно цокали антикварные часы, подаренные Игорю покойной бабушкой. Его рука была прохладной, но крепко держала мою.
Я попробовала пошевелиться, и у меня получилось. Слабо, но получилось. Постель зашуршала, и я открыла глаза. Игорь, оставив кресло, сел рядом. Он был бледнее обычного, со следами вселенской усталости на лице. Мне даже показалось, что у него прибавилось седины.
– Привет, – едва слышно сказала я. Во рту все еще чувствовался привкус крови.
– Привет, – ответил он, погладив меня по волосам, все еще остававшимися зелеными после "Облика". Взгляд его засветился любовью и облегчением. – Ты вернулась ко мне.
– Я всегда буду к тебе возвращаться, – слабо улыбнулась я, крепче сжимая его руку. Пристанище мне не приснилось. Я действительно там была. В этот раз я была как никогда близка к смерти. Очень близка. – Слава? – В разноцветных глазах Игоря промелькнула тень.
– Потрепанный, но живой.
– Прости меня, – прохрипела я, погладив свободной рукой Игоря по лицу. Мне вспомнились его слова перед моим уходом. Он чувствовал, что что-то случиться плохое. Любящее сердце всегда чувствует. А я вот ничего не почувствовала и ничего не предвидела.
– Ты не виновата ни в чем. – Игорь прижал мою руку к своей щеке и нежно поцеловал ее. – Но я мог не успеть, – с горечью добавил он. На лице его отразилась мука.
– А как ты вообще узнал?
– Аня. Она прибежала и, ничего толком не объяснив, сказала, что ты в опасности. Я… Мы не знали, где ты. Если бы не кольцо, я бы… – Голос его сорвался.
Я посмотрела на кольцо цвета морской волны в форме полумесяца на его левой руке – символ моей любви к нему, половины моей души, отданной ему, чтобы он жил. Эта половинка всегда стремилась обрести вторую.
– Я мог не успеть, – мучительно повторил он.
Сердце мое сжалось от боли, которую я вновь заставила его испытать. Я снова сделала это. Снова проявила высшую степень эгоизма в погоне не понятно за чем. Снова подвела его.
– Прости, – заплакала я. – Прости меня, пожалуйста.
– Я тебя так люблю, родная! – Игорь опустился, уткнувшись мне в шею. Я чувствовала, как бьется его сердце, как чувствуя то, что чувствовала я – мою любовь, мою верность, мою вину – оно замедлялось, успокаиваясь, ведь очередной кризис был позади.
Я была еще слаба, и Игорь помог мне помыться и переодеться. Есть мне не хотелось, но он смог уговорить меня на кофе с тостами.
Марк подпрыгнул со стула, когда мы вошли на кухню. Как и Игорь, он выглядел уставшим.
– Как ты? – Он обнял меня, выдохнув с облегчением.
– Нормально, – улыбнулась я, ободряюще похлопав его по спине.
Матвей приветственно положил мне руку на плечо, от чего я чуть не рухнула на пол.
– Сестрица, ты меня очень напугала.
Слава аккуратно, чтобы не зацепить забинтованную по самое плечо руку, обнял меня. Сквозь бинты проступала кровь. В раковине лежал окровавленный кусок мотоциклетной спицы, который, видимо, и поранил его. Я вопросительно посмотрела на Игоря.