Его было не спутать ни с чем другим, и, возможно, снова же при других обстоятельствах я бы даже и не провела никакой параллели, вот только совсем недавно я его уже ощущала, и это не могло быть совпадением.
Положив ключи обратно в карман, я отошла от машины и повернула в сторону переулка, из которого доносился звук. Там было темно. Городские власти не утруждали себя освещением таких мест, чтобы лишний раз бомжи и бездомные животные не попадались на глаза.
Мусорный контейнер стоял перевернутым, но запах яблок перебивал смрад из него. Шаг за шагом я подходила ближе, чувствуя, как нарастает волнение, и вдоль позвоночника медленно поднимается дрожь.
Каких-то два шага отделяли меня от контейнера, и мне уже даже начало казаться, что там никого нет, но тут он как громыхнет!
В один миг я опустилась на четыре лапы, и встретилась глазами с двумя горящими желтоватым светом точками. Животное, сидевшее в контейнере, было намного крупнее обычного кота, но размерами не превосходило моего Севера. Он был худым, грязным, напуганным, но так пахнущим яблоками.
– Миша? – Кот опустил немного голову и принюхался. – Миша, это я!
Сработавшая сигнализация моей машины издала противный вой. Я не успела даже понять, что к чему, как кот, испуганно выскочив из контейнера, дал деру.
Я побежала за ним, но добежав до освещенной фонарями улицы, вынуждена была отступить в тень, чтобы меня не увидели прохожие, спешившие укрыться дома от усилившегося мокрого снега.
– Черт! – рыкнула я, безуспешно принюхиваясь, но запах яблок исчез, не оставив ни малейшего следа или ориентира.
Домой я добралась просто переместившись в гараж. Сил просто не было рулить. Перед глазами так и стояло худое, грязное животное.
Игорь, вышедший меня встречать, сразу почуял неладное, но из-за девочек, наслаждавшихся тем, что завтра не нужно было идти в школу, и бегающих по дому, спрашивать ничего не стал, рассудив, что поговорить будет лучше, когда они пойдут спать.
– Ты уверена, что это был он?
– Не знаю, – ответила я, путаясь в собственных мыслях. – Не могу точно сказать.
– Ты, что не помнишь своего брата? – спросил Игорь, наблюдавший, как я хожу взад-вперед по библиотеке.
– А ничего, что четыреста лет прошло? – ответила я, возмущенно посмотрев на Игоря, сидевшего за столом. – Больше даже! К тому же он тогда был еще ребенком и мог десять раз измениться.
– Понятно.
– Понятно? – рассердилась я. – Ну, ты блин даешь!
– Что ты хочешь, чтобы я сказал? Мне эта затея с самого начала не понравилась!
– То есть, ты бы не стал искать Надю? – Игорь поморщился при упоминании своей сестры.
– Не стал бы, – ответил он, – потому что это было бы несправедливо. Она, твой брат – у них теперь другой путь, другая жизнь. Мы не имеем права вмешиваться в нее только потому, что нас грызет чувство вины. Что ж ты Костю своего тогда не рвешься искать, если так нуждаешься в искуплении?
Это был удар даже не ниже пояса. Вот от кого я точно такого не ожидала, так это от него. В силу того, что он был эмпатом, мне никогда не нужно было особо что-то ему объяснять, ведь он и так чувствовал все то же, что и я, но по ходу в этот раз это и сыграло с нами злую шутку, ведь то, что я чувствовала, его обижало.
– Прости, – сказал он, вставая из-за стола. Лицо его смягчилось, и на нем проступил стыд. – Я не это хотел сказать, – добавил он, подходя ко мне.
– Это, – холодно ответила я, не давая ему прикоснуться ко мне. В руку мне лег мой пуховик. – В том-то и проблема.
Старая гостинка, которую я продала, чтобы открыть магазин, хоть и обрела новых хозяев, но выглядела такой же пустой и одинокой без мебели, какой я ее оставила. Новые владельцы так и не решили, что с ней делать, поэтому просто забросили. Теперь там обитали лишь призраки моего прошлого.
Куда не падал мой взгляд, они были там: Екатерина Павловна, колдующая над моим свадебным платьем, Фаина, посвящающая меня в тонкости вознесения, Варя, теребящая свои ярко-розовые волосы, Толик, ремонтирующий все подряд, Таня, смеющаяся надо мной на посвящении, и, конечно же, Костя, настойчиво обучающий меня травологии и многому другому.
Я обошла разбитое стекло и села на пол возле окна. Игорь так радовался, что я продала свой холостяцкий оплот, что по неосторожности разбил мой книжный шкаф. Осколков было не сосчитать, и собирая книги, я порезалась об один из них. Помню, я тогда подумала, что это последняя кровь, которая прольется, но, как оказалось, раны могут кровоточить и внутри нас.