Глава 22. Идеальный сосуд
– Игорь! – снова закричала я, и мои отражения стократно повторили за мной, оглушая меня.
В висках бешено стучала кровь. Сердце вырывалось из груди. Страх и паника парализовали меня, и я в отчаянии колотила ладонями по зеркалам, срываясь на хрип.
Счастье и свобода были в моих руках, но я упустила их, не доглядела чего-то: может, это был не его сосуд, а может, нужно было сделать все по-другому. Кто же мне теперь мог сказать, что пошло не так?
Обессилено рухнув на пол, я посмотрела на свое отражение в зеркале. Кажется, я никогда прежде не выглядела такой отчаянной и убитой, как в тот момент, а ведь я всегда презирала таких девушек, которые чуть что кидаются в слезы и в истерики, как будто это что-то могло решить.
Такой долгий путь, так много усилий… Неужели все зря? Я же держала его за руки, я смотрела в его глаза, смотрела в его душу! Его душу! Я успела… Мы успели, но… Мотоцикл! Я забыла про него. Моя проекция должна была взорвать его, если к нам кто-то будет идти, и она взорвала. Я ведь слышала взрыв. А раз был взрыв, то наш с Игорем момент триумфа кто-то подсмотрел и кто-то украл.
Черт, жизнь так многому меня научила, а я в один миг обо всем позабыла, поддавшись панике.
Подобрав с пола покореженное обручальное кольцо Игоря, я криво усмехнулась своему отражению и, вытерев с лица потекшую тушь, поднялась на ноги.
– Борислав! – крикнула я, поправляя платье. В ответ тишина. – Выходи, подлый трус! – с мурчащими нотками добавила я.
– Как невежливо, – укорил гортанный голос, звучавший, казалось, отовсюду, – оскорблять меня в моем же собственном доме.
– А как еще назвать того, кто прячется от хрупкой девушки, переживающей к тому же не лучшие времена?
Я прошлась вдоль зеркал, с удовольствием отмечая, как девонская кровь закипает во мне, электризует волосы, вытягивает когти на руках.
– Время скорби, да, – задумчиво протянул голос. – Но ты уверена, что времена у тебя такие уж не лучшие? Посмотри на себя, mon cher (дорогая – прим. автора), ты прекрасна!
– Это так, – ответила я, коснувшись когтями зеркал.
От легкого прикосновения глянцевая поверхность пошла трещинами и зеркала со стоном рассыпались на миллиарды острых осколков, устелив пол клуба, находившегося по другую сторону реальности. Просторное помещение с мерцающими душами сменилось тусклым танцполом со смазанными серо-коричневыми тонами.
Дискотечные шары, вращавшиеся под потолком против своей оси, пускали грязные, косые пятна по перекошенным злобным лицам тэнгу, один из которых держал за горло мою проекцию, а второй возвышался над Игорем, еле сидевшем на полу в луже черной крови. Оставшиеся четверо, скинув свои лохмотья, с расправленными вороньими крыльями стояли по разные стороны узкой лестницы, ведущей на второй этаж, где располагался их хозяин.
– Что ты с ним сделал? – прорычала я, поддавшись к Игорю. Тэнгу угрожающе выступил вперед. – Я разорву тебя на куски!
Борислав рассмеялся над моей угрозой.
– О, я ничего с ним не сделал, – ответил он, величественно глядя на меня со второго этажа. – Это ты сделала, mon cher. Ты вернула ему душу и обратила проклятье, но не сняла его, и душа твоего мужа по-прежнему отравлена. Она умирает, Нина, как и его тело, которое и так было мертвым.
– Сними его! – прорычала я, сжимая кулаки. Когти вдавились в ладони и на них выступили зеленые капли крови.
– Не могу, mon cher, – ласково ответил Борислав. – Разве твой помощник, который превратил тебя в девона, не сказал тебе, что это невозможно? То, что происходит с твоим мужем не может быть исправлено, ибо это естественный процесс жизни, переходящей в смерть.
– Я тебе не верю, – сдавленно произнесла я. Борислав рассмеялся и, оторвавшись от перил, начал спускаться вниз.
– Разве? – Борислав триумфально ступил на танцпол. Изумрудные огоньки светились в пустых глазницах до боли знакомого мне черепа, который он держал в руках. – Он обманул тебя, mon cher. Изъял твою душу без твоего разрешения. Кстати, – он любовно посмотрел на сосуд с моей душой, – она прекрасна. Но ты ведь не чувствуешь себя обманутой, правда? – Борислав посмотрел на меня взглядом победителя, получившего свой трофей. – Ты нравишься себе такой. Тебя пьянит, что для тебя не существует преград, хотя их не много то и существовало раньше, ведь ты двоедушница и силы твои были огромны, а теперь и вовсе безграничны. Теперь ты бессмертна, mon cher, и в бессмертии своем ты прекрасна и даже не представляешь, на сколько бесценна. Ты идеальный сосуд, Нина. И для меня, как для творца ты долгожданный венец моей коллекции.
Я расхохоталась так неожиданно, что даже тэнгу посмотрели на меня с удивлением. Честное слово, как же мне нравилась моя жизнь!