- А дальше чего было? - спросил Роман, нетерпеливо ёрзая на бревне.
- А чего дальше? Кончилось всё. Опричники в себя придти не успели, а постройки-то прямо на глазах собрались, и в целости и невредимости стояли, как и не было ничего. Если бы не лошади, бегающие туда-сюда, наверное, никто бы и подумал, что всё увиденное было реальным. Льва в тот день никто не видел. И на следующий день тоже. Ну и пошла молва. Ребята-то, как оказалось, на службе состояли не такие уж и тупые. Вспомнили они о том, как он появился среди них, как будто из ниоткуда, и речи его странные про колдовство, и выдумку его с избранным войском с белой лилией на груди и оружием странным, и про тебя, Саша, вспомнили, мол, зачем девка ему понадобилась, да ещё из чаровниц, и вообще, что за чертовщина произошла. Кто-то сразу сказал, что валить надо. Кто-то же сказал, что выяснить всё надо, да гнать того Льва куда подальше. К ночи второго дня после того случая, часть людей успела уйти, но на рассвете... На рассвете было пекло. Лев вместе с самыми верными своими приближёнными вышел к людям, дабы внести ясность. Вышли к нему старшины, мол, не желаем мы ничего слушать, убирайся по-хорошему, либо мы силу применим. Тогда-то он и кончил изображать из себя святошу, да и показал им, какой силой владеет. Как только первая кровь пролилась, я понял, что это только начало, и мы с братьями покинули крепость. - В голосе молодого стрельца послышалась горечь.
- И правильно сделали, - заметил брат Иннокентий. - Останьтесь вы там, кому бы вы смогли помочь? И какой ценой?
- Так-то оно так, - протянул Монгол и со злостью плюнул на землю. - Но я не могу не думать о том, какая участь постигла тех, кто осмелился ему противостоять, ведь они всего лишь люди. Что они могут против него?
- Всех он убить не мог, - задумчиво сказал Роман. - Раз уж он, не смотря на своё могущество, создал орден, значит, они ему нужны. Вопрос лишь в том - зачем?
- Армия - она всегда армия, - ответил монах. - Вот сколько их там оставалось? - спросил он у Монгола.
- Не знаю. Может, сотня-другая. Большая часть опричников ушла с царём назад в Москву. А сколько среди них было белолилейников, сказать невозможно. Под зимней одеждой нашивки не видно.
- Видно, не видно, но даже сотня для нас много, - вставил Тимофей.
- Согласна, - подключилась Саша. - Если он захочет, то сможет призвать к себе на службу ещё столько же. Я так понимаю, что молва пределы крепости не покинула, а значит, о нём никто не знает.
Роману не понравилась её интонация, да и вдруг возникшая заинтересованность тоже. Не то, чтобы она вообще не интересовалась военным делом, но для неё, как для двоедушницы, белолилейники не представляли угрозы, она была слишком сильна. Они и сами её поймали только потому, что она сама того хотела и поддалась.
- Призвать-то он может, но что он скажет? Идите туда, приведите того? - размышлял Димитрий.
- А ничего не скажет, - ответил ему Тимофей. - Он просто подчинит их чарами своей воле, и будут они неприкаянные ходить, да только и выполнять его приказы и больше ничего.
- Думаете, он может придти сюда? - не без тревоги спросил Афоня у брата Иннокентия.
- Если мог бы, то уже пришёл, - ответила Саша вместо монаха.
- Без души попасть сюда он не может, - подтвердил он, заметив вопросительные взгляды. - Думаю, что он даже не знает, где мы находимся.
- Как же не знает? Он ведь нас сюда отправил! - не согласился Роман.
- А вот это как раз интересно, - оживился брат Иннокентий, доставая откуда-то из под одежды тонкий трёхгранный клинок с деревянной рукоятью с камнем на конце. - Этот кинжал был при Саше, когда она впервые сюда попала. У вас ведь тоже есть такие? - Роман кивнул. - Мизерикорд, более известный как кинжал милосердия. Найлучший выбор оружия для профессиональных убийц, в которх нет ни капли милосердия.
- Помниться мне, Лев говорил, что его лезвие отлито из меди, а рукоять вручную вырезана из берёзы, а камень... - Роман свёл брови, пытаясь вспомнить.
- Готов поспорить на свою исподнюю, что про камень он умолчал, - сказал монах, рассматривая рукоять кинжала.
- А что в нём такого особенного? - Димитрий с Афоней достали свои кинжалы и тщательным образом исследовали их.
Пламя костра зловеще отражалось в чёрном гладком камне размером с орех. Поверхность его переливалась и завораживала, особенно когда камень поворачивали в разные стороны. Глядя на него, невольно казалось, что он глядит в ответ.
- Vitro volcanico (лат.). Коготь дьявола. Он обладает многими свойствами, но никак не защитными. Из обсидиана делают зеркала и волшебные шары, чтобы смотреть в будущее. С его помощью Лев следил за выполнением своих приказов, а когда Сашенька забрала у одного из его слуг кинжал, он получил бесценную возможность следить и за ней. Так он и узнал, где её искать. Вам же просто повезло наткнуться на вход и пройти сквозь него.
- Сейчас он тоже так может? - с опаской глядя на камень, словно из него может вылезти Лев, спросил Димитрий.
Брат Иннокентий покрутил его и так, и сяк, и ответил:
- Не думаю. Он не так глуп, чтобы оставлять эту лазейку открытой. Ведь если он может подглядывать за нами, можем и мы подглядывать за ним. - Монах передал Саше клинок. - Но на всякий случай бросьте их в фонтан.
- 16 -
Следующие несколько дней Роман виделся с Сашей редко: то ей яблоки нужно было собирать, то с детьми поиграть, то помочь кому-то из монахов.
Была она всё также ласкова и нежна, но какой-то внутренний холод проступал в ней. Ночи они по-прежнему проводили вместе, но когда она думала, что он спит, она вставала и куда-то уходила, возвращаясь лишь к рассвету.
Он стал замечать, что привычная размеренная жизнь пристанища стала более напряженной, как будто что-то нависло над ней, и чаши весов качались из стороны в сторону, никак не определяясь, куда им стоит качнуться.
Тимофей, не отходивший от Саши ни на шаг, часто обменивался с ней странными взглядами. Да и Монгол, прильнувший к ним, стал вести себя странно.
Роман пытался объяснить всё тем, что для двоедушников настали плохие времена. Будущее действительно было для них сомнительным, и как бы ярко не светило в пристанище солнце, они понимали, что вечно так продолжаться не сможет. Жизнь в нём, конечно, была не плоха, но, в то же время, это была не жизнь, а своего рода изгнание.
Брат Иннокентий был убеждён, что Лев не сможет попасть в пристанище, но даже он допускал, что такое всё-таки могло произойти.
- Кто хочет, тот найдёт возможность. Это лишь вопрос времени, - говорил он, вымешивая тесто для своих бесконечных яблочных пирогов. И Роман был с ним согласен.
В одну из ночей Роман проснулся. Саши не было рядом. Он нашёл её у фонтана, где как обычно было ветрено. Три трёхгранных клинка лежали на дне фонтана, четвёртый же она держала в руке. Взгляд её был немного отстранённый, а голос, которым она позвала его, холодным и чужим.
- Подойди, - сказала она. - Я давно хотела тебе показать. Смотри. - Она провела свободной рукой по воде, и её прозрачная гладь сменилась, и на фоне старой, потрёпанной временем избы появилось трое человек. - Это моя семья. Думаю, что мая матушка тоже обладала даром. Были то видения наяву или вещие сны, а может она могла слышать голоса, но это она послала меня сюда, зная, что здесь я буду в безопасности. Мой брат тоже мог оказаться особенным. То есть он и так был особенным, но, возможно, он тоже стал бы таким, как я. Но я этого уже не увижу и не узнаю, ведь их больше нет. - Она провела рукой ещё раз, и лица людей исчезли, а изба была охвачена огнём. - Они помогли мне бежать, но сами не смогли, и были убиты. Дым от горящей избы был виден далеко за пределы нашего посёлка.
Саша опустила в воду свой кинжал, и вид горящей избы исчез. Она посмотрела на Романа, и ему показалось, что в глазах у неё всё ещё была горящая изба. По нему пробежала дрожь, настолько сильный холод исходил из неё, и Роману стало страшно, как будто все тревоги и опасения, ожидания чего-то плохого - всё разом навалилось на него.