— Пожалуйста, пожалуйста, давай сбежим!
— Не бойся, малыш, я же с тобой, никто тебя и пальцем не тронет.
— Да, но пожалуйста, скажи, что меня никто не тронет и клювом. И что там, — я машу ослабевшей рукой в сторону застывшего леса, — всего лишь малиновка снимает репортаж "Однажды в зарослях бересклета".
Я прячу лицо на груди у Лорен, и в глазах женщин это выглядит как полное признание нашей вины, потому что мама говорит: "Вы будете изгнаны из ковена и не сможете присоединиться к другим. Мне очень жаль, Руис, я люблю тебя, но таков Закон Ведьм".
Руис — это я, когда стою в магическом круге. Это моё ведьмовское имя, полученное при посвящении.
R — Это я — грач кроваво-красный,
U — Это я — жаворонок цвета солнца,
I — Это я — орлёнок белоснежный,
S — Это я — разноцветный ястреб, взмывающий со скалы.
Когда-то я разбила своё имя ("Бузина") на буквы древесного алфавита и поэтические формулы по системе Роберта Грейвза. Но в момент волнения я забыла свои поэтические уравнения со многими известными, я забыла о силе, заключённой в моём имени, и это могло стоить мне жизни.
— Пусть так, но вы не можете изгнать нас из Магии. Мы внутри Богини, и Богиня внутри нас. И это — непреложный Закон. А то, о чём вы говорите, — всего лишь свод сугубо индивидуальных правил. — Лорен гладит меня по волосам и шепчет на ухо. — Не вздумай терять голову, сосредоточься. А я попробую договориться с Аргосом.
Но именно это я и делаю — теряю голову. Я так боюсь Аргоса, что не могу собраться с мыслями. Он жесток, неумолим, он до полного безумия любит (своего Салазара / мою Лорен) и он может причинить мне такую боль, какой я никогда не знала. Самое меньшее — он всегда доводит меня до самых жгучих непреодолимых слёз. И мне всегда становится не по себе, когда Лорен говорит с ним на валлийском. Это единственный язык, который Аргос считает магическим, потому что именно заклинанием на валлийском он был призван Салазаром в первый раз.
Будто заслышав мои мысли, зловещая птица снимается с ветвей и летит из кромешной тьмы на свет круга ведьмовских фонарей. Наш магический круг ещё не поставлен, даже тканевый круг так и остался лежать в корзинке на краю поляны. Это существо отгоняет нас с Лорен подальше от костра и создаёт вокруг свой собственный круг, который захлопывается с шипением и треском. Шипит, трещит и беснуется под прозрачным куполом сам Аргос. Он может свободно покидать свой круг, не разрушив его, а мы заперты в ловушке. Птица сначала делает несколько издевательских победных кругов над нами, а затем бросается на меня и выдирает клок из расплетённой косы.
— Аргос, прекрати! — Лорен обхватывает мою голову руками, но Аргос ярится ещё сильнее и бросается снова и выдирает ещё. И ещё.
— Я не Мелани Дэниелз из "Птиц", чёрт, я Руис, ведьма Руис, — шепчу я, — и эту боль я смогу перетерпеть.
Цап. Цап. Цап-цап. Клочья моих золотых волос уносятся в кровавом клюве в темноту. Потом они украсят скромное гнездо настоящих птиц, как знать.
Единственный способ спасти — отречься. Лорен должна оттолкнуть меня за пределы круга Аргоса, за пределы собственной жизни. Но это особенный круг, он прозрачный и прочный. Ни Мелисса, ни Кайла, ни Хелен с их криками у костра не смогут его разбить. Лучше бы учились, как нужно разыгрывать круг, а не изгонять людей из ковенов, сучки!
Не время злорадствовать, нужно найти слово силы, о котором говорит Луиза Хюбнер. Моё ведьмовское имя?
Лето и Зима, женские колдовские чары и мужской принцип, Афина, Геката и Гор ястребоголовый, бузина, тис и вереск — всё это запечатано в моём имени, как в ведьминой бутылочке. А значит — моя сила со мной.
Я — белый морской олень с рогами из бузины, несущийся по волнам,
Я — королева золотистой смолы и мёда золотого из вереска.
Я — дерево смерти для моих врагов.
Во мне боги жизни и смерти зимние богини.
Я — Руис!
Защитите меня, Геката, Исида и Афина!
В какой-то момент между новой болью и шелестом крыльев, я слышу крики другой тональности, заглушённые кругом. Видимо, Аргос перевоплотился, чтобы показать цыпочкам свои прелести. Да, это так, потому что мощные руки вырывают меня из объятий Лорен. Моё ритуальное платье трещит по швам, я оказываюсь прижатой к пульсирующей стене круга, это странное ощущение мягкой и надёжной силы.