— А осурины нет? — поинтересовалась орчанка, с подозрением рассматривая странную похлебку, в которой плавали не то макароны, не то червяки. И вот галлюцинации меня побери, но, кажется, последние были живыми.
— Нет! — басом рявкнула гномиха, треснув Эйсму поварешкой по руке, которой та без зазрения совести полезла к кускам жареного мяса. — Пока занятия не начались, меню ограничено. И нечего своими загребалками в кастрюли лезть, дылда невоспитанная, называешь блюдо — я насыпаю. Понабирают бездарей, а потом ложек недосчитаешься.
Триада, выданная гномихой, несколько меня озадачила. Дело в том, что практически все блюда хоть и выглядели очень вкусно, были мне незнакомы, а соответственно, назвать я их не могла. Особенно остро я это ощутила, услышав, какие слова называет Эйсма.
— Ну, а тебе что накладывать, худорба рыжая?
Так меня еще никогда не называли. Но, глядя на грозно покачивающуюся поварешку, спорить как-то не хотелось.
— Все то же самое, — поспешила ответить я.
— Хм, — усмехнулась гномиха, наливая мне какой-то подозрительный суп черного цвета, — вот же ж, свалились любители оркской кухни на мою голову. Держи.
Я приняла протянутые мне тарелки и поняла, что прежде чем воспользоваться первой попавшейся идеей выхода из сложной ситуации, нужно было хотя бы взглянуть на поднос орчанки. Но теперь деваться некуда.
Эйсма же, не дожидаясь меня, направилась к столику в самом дальнем углу, накрытому фиолетовой скатертью.
— Не слишком ли много фиолетового? — спросила я орчанку, поставив свой поднос рядом с ее.
— Это же цвета факультета, — ответила та, удивленно взглянув на меня. — Неужели ты и об этом не знаешь?
— Нет, — протянула я. — А что, факультеты разделяются по цветам?
— Ну да, — кивнула Эйсма. — Странно, что ты не знаешь этого, даже у нас в стане это знают. Откуда ты?
— Издалека, — отмахнулась я, беря ложку и принюхиваясь к странному супу. — Ты лучше про цвета и остальные факультеты расскажи, а заодно как тут вообще все устроено.
— Хорошо. Всего в академии пять факультетов, и каждому из них присвоен свой цвет. Факультету боевой магии красный, целительства — зеленый, бытовикам — серый, некромантии — черный, ну и нам, ведьмам, фиолетовый.
— То есть все, что в академии фиолетовое, связано с ведьмами?
— Да.
Я ужаснулась этому цветовому безумию, на секунду представив, что меня всю учебу окружает один и тот же цвет. Но затем, взглянув на ситуацию с позиции руководства академии, поняла гениальность задумки. Это же здорово облегчает многие организационные вопросы. Не надо делать множество поясняющих табличек, которые на самом деле никто не читает, не надо допытывать нашкодивших студентов, с какого они факультета, не надо думать, какого цвета покупать шторы в общежитие и аудитории, не надо, в конце концов, беспокоиться о том, какие цветы высаживать в клумбах перед общежитием. Хотя клумб возле черного дома я что-то не припомню. Во всяком случае, с цветами.
— Любишь оркские блюда? — вернула меня в заглюченную реальность Эйсма.
— Не знаю, просто захотелось попробовать. Никогда раньше такого не ела.
— Странная ты, — вернулась к своей тарелке орчанка.
— Почему?
— Со мной разговариваешь, как будто я такая же ведьма, как и ты, не шарахаешься и не стремишься унизить, сама захотела нашу еду попробовать, еще и элементарных вещей об академии не знаешь.
Пока Эйсма описывала мои странности, я сосредоточенно пыталась выловить в супе странную крякозябру салатового цвета. Уж очень было интересно, что это. Естественно за этим занятием я пропустила половину слов своей соседки.
— Да я всегда со странностями была, я ж философ, — махнула я выловленной крякозяброй. — Лучше расскажи, что это такое?
— Кальтак.
— ??? — мое лицо можно было бы использовать как пособие по пантомиме.
— Это моллюск такой — жутко ядовитая тварь, если неправильно приготовить.
Я чуть не подавилась и поспешила отодвинуть тарелку подальше.
— Есть здесь еще что-нибудь потенциально ядовитое?
Орчанка рассмеялась.
— Не бойся, если кальтак зеленый, все с ним нормально. Ядовитый он, когда красного цвета. Так что успокойся и ешь смело, он вкусный.
Может быть, он и вкусный, но аппетит у меня как-то поубавился.
Пока орчанка, в отличие от меня, продолжала проявлять чудеса изумительного аппетита, сметая все, что было у нее на подносе, я ковырялась в тарелке, спасибо кальтаку, и рассматривала окружающих.