Людей, если людей, в столовой было немного. За черными столиками слева от нас сидели два готтовца. Они молча тарахтели ложками, явно спеша и не обращая внимания на что-либо вокруг. Серая зона была пуста. А в зеленой зоне сидел цветник, напоминающий живые пирожные. Будучи одетыми во все зеленое, девушки стремились выделиться как могли, поэтому сравнение их с цветником у меня возникло не просто так. Сложные прически были странно похожи на шедевры парикмахерского искусства восемнадцатого века, включая всевозможные цветы, украшения и блестки. Корабликов на головах, к сожалению, не было. Девушки весело щебетали, интенсивно поглядывая в зону красных. Ничего удивительного, ведь там, сдвинув вместе три стола, расположилась компания богатырей.
Вот и дождалась я красавцев. Ну что тут скажешь? В свете есть иное диво: море вздуется бурливо, закипит, подымет вой, хлынет на берег пустой, разольется в шумном беге, и очутятся на бреге, в чешуе, как жар горя, тридцать три богатыря, все красавцы удалые, великаны молодые, все равны, как на подбор… Где же дядька Черномор?
Мальчики действительно были как на подбор. Как там говорила орчанка? Красный — боевой факультет? Верю. С такими плечищами только на боевой и никак иначе, и зелененькие девочки прекрасно знают, кому глазки строят.
Пока рассматривала не менее активно поглядывающих в сторону зеленых боевых, внезапно наткнулась на устремленный прямо на меня взгляд.
Эм-м, мальчик, а ты почему вместе со всеми цветником не любуешься?
Поймав мой взгляд глаза в глаза, это несоответствие стандартам, усмехнувшись, нагло подмигнуло мне.
Нет, ну надо же. С чего бы это такая откровенная фамильярность в сторону преподавателя? Интересно, с какого он факультета?
Стоп!
С боевого он, а ты, Лизонька, здесь на ведьмовском, и никакой ты не преподаватель, а глюкнутая на всю голову студентка.
Пока я в очередной раз раздумывала, а не затянулось ли мое путешествие в страну грез, наглец, весело шепнув что-то своему соседу, поднялся из-за стола и направился в нашу с Эйсмой сторону.
А я занервничала. С чего бы это?
— Привет, — широко улыбнулась мне подошедшая гора мышц, — можно к вам присоединиться?
— Эти столики для тех, кто на факультете ведьмовства, — подняла Эйсма на красавчика тяжелый взгляд. — Или ты тоже этого не знаешь?
— А кто еще не знает? — чуть не прыснул со смеху парень.
— Она, — ткнула в меня ложкой орчанка.
Вот спасибо тебе, Эйсма! Это же надо так удружить.
Я послала орчанке взгляд, обещающий самую мучительную смерть на свете, но та его не заметила, успев вернуться к своей тарелке.
— Садись, раз уж пришел, — широким жестом указала я на стул напротив себя.
Наглец сел. Но не на тот стул, что я указала, а рядом, благополучно задев при этом и мое бедро, и коленки. И как только умудрился?
— Рассказывай, — подперла я подбородок рукой, отодвигая от себя поднос.
— Что рассказывать? — одарил меня парень красивой улыбкой.
Ай, красавчик. Ай да фантазия у меня.
— Ну раз пришел, значит, хотел что-то рассказать, — не менее широко улыбнулась я, с наслаждением прикрывая глаза. Просто было интересно, на сколько этого наглеца хватит. — Мы с Эйсмой с удовольствием тебя послушаем.
— С Эйсмой? — удивленно переспросил парень.
Не поняла. Он что, уже сдулся? Я ведь еще даже не начала пытки Сфинкса[1].
— Эйсма — это я, — глухо буркнула орчанка, дожевывая какой-то странный фрукт, похожий на колючий шарик.
Парень хмыкнул, что-то там в своей голове прокрутил, еще раз хмыкнул и сказал:
— А я Ланделин.
Парень выжидающе смотрел на меня, а я молчала.
Просто пыталась сообразить. Что это за имена вообще такие? Когда комендантша представилась Майорисой, я еще как-то это пережила. У меня самой бабушку звали Лилолет. Когда орчанка представилась Эйсмой, я со своей фантазией даже согласилась. Ну правда, негоже орчанке быть какой-нибудь Танечкой. Но Ланделин? Вот уж увольте.
— Ладно, — легонько хлопнула я ладошкой по столу, когда поняла, что пауза излишне затянулась. — Для тебя, красавчик, я исключительно Восточный Ветер.
Красавчик удивленно вскинул брови, а Эйсма, закончив борьбу с тарелками, снова тыкнув в мою сторону ложкой, произнесла:
— Она странная, но мне нравится.
— Ага, — кивнул Ланде-как-его-там на фразу Эйсмы.
Вот только я не поняла, его «ага» относилось к тому, что я странная, или к тому, что я нравлюсь?
Пока парень пытался что-то там сообразить, я вспомнила, что мы, вообще-то, направлялись в библиотеку. И посмотреть на то, какие книги выдаст моя фантазия, мне интересней, чем общаться с только что явно заглючившим порождением глюка. Понимаю, что это тавтология, но что поделаешь.