Первой мою мрачную, сгорбленную фигуру заметила Манька, дремавшая в лопухах у забора. Радостно взвизгнув, она сорвалась с места, перепрыгнула через качалку, заставив опешившего Магистра выронить трубку, в три скачка настигла меня и повалила на землю, виляя хвостом и тычась в лицо холодным носом. В порыве чувств она даже лизнула меня в ухо, размазывая дорожную пыль, замешенную на поте.
Кузьмай охотно воспользовался поводом прервать ковыряние в грядках. Аккуратно притворив за собой калиточку (к огромному разочарованию бродивших по полянке кур, бросавших алчные взгляды на свежевзрыхленную гряду), ученик Травника привычно отпихнул ногой ластившуюся мантихору и принял у меня тяжелые сумки. Я вздохнула с облегчением, потягиваясь и разминая плечи.
Поздоровавшись и в двух словах объяснив цель своего визита, я смущенно приняла поздравления Магистра Травника в связи с окончанием Школы и автоматическим вступлением в Ковен Магов. Кузьма завистливо шмыгал носом. Ему предстояло сдавать выпускные экзамены в следующем году, экстерном, и учитель немилосердно заставлял его штудировать иповторять обязательный школьный курс.
– Как там моя Ромашка? – спросила я, немного отдышавшись. – Не перестала стяжать славу белого призрака?
– Какое там! – хохотнул Кузьмай. – Осенью бабы за клюквой на болото ходили, так она чего удумала – стоит на тропе и никого мимо не пускает, пока кусок хлеба или сладости какой не поднесут. Правда, ежели которая баба заблудится и аукать начнет, лошадь к ней является и на тропу выводит. Некоторые даже голос ейный добрый и ласковый слышали, а то и вовсе чудеса бают – дескать, как холостого мужика завидит, так красной девкой оборачивается и жалостно так смотрит, что прям устоять нет никакой мочи.
Кузьмай подумал, почесал в затылке и добавил:
– По правде говоря, те герои и до девкиного голоса не шибко на ногах стояли – разило от них, как из кадушки с брагой...
– Кузьмай, прекращай свои дурацкие россказни, – перебил Травник. – Разве ты не видишь: наша гостья устала и наверняка проголодалась. Иди, накрывай на стол.
Ученик неохотно повиновался. Манька вприпрыжку побежала за ним, подобострастно заглядывая ему в глаза.
– Ты ему только волю дай – дни напролет будет байки травить. – Магистр осуждающе, но беззлобно покачал седой головой. – Присаживайтесь, Вольха. Куда вас распределили?
– В Догеву, главным магом-консультантом, – солгала я.
Очевидно, с той же вероятностью меня могли распределить в преисподнюю главным некромантом-технологом. Глаза Травника полезли на лоб и не долезли самую малость.
– Н-да, – растерянно откашлялся он, – в мою бытность завучем даже назначение в близлежащие к Догеве и Арлиссу города расценивалось как величайшее несчастье, им пугали отъявленных прогульщиков и шалопаев.
– Выходит, поделом мне, – рассмеялась я. – Впрочем, после двух лет общения с вампирами у них вряд ли остался шанс испугать или удивить меня. Так что неизвестно, кому не повезло больше.
– Не скажите, – усмехнулся старый маг, старательно пряча беспокойство в уголках глаз, – в таком случае, полагаю, вас поставили в известность насчет… э-э-э… обряда?
– Какого именно? – насторожилась я.
– Того самого. – Травник так старательно двигал бровями и подмигивал, что мне стало неловко. – Ну, который того... этого...
– Ритуального распития штатного мага в первую ночь второго осеннего новолуния?
Не обнаружив на моем лице и тени понимания, маг прекратил намеки и вздохнул:
– В таком случае вам предстоит серьезный разговор с Повелителем. Столь высокая должность обяжет вас сопровождать его... повсюду, а это не всякий выдержит. Человек, по крайней мере.
Я и впрямь не выдержала:
– Если я и так скоро все узнаю, почему бы вам ни высказаться чуть-чуть попонятнее?
– Не могу, – извиняюще развел руками маг. – Во-первых, я давал клятву вместе с твоим Учителем, а во-вторых, мы сами ничего толком не знаем.
Наша беседа была прервана Кузьмаем. Дюжий парень, по-медвежьи переваливаясь, тащил в охапке тяжеленный дубовый стол.
– В комнате уж больно душно, – пропыхтел он, с размаху брякнув перед нами столом. – И травами разит, аж голова кругом пошла, а энта морда рыжая моим минутным затмением воспользовалась и сыр надъела, во!
Кузьмай возмущенно продемонстрировал выгрызенный полумесяцем сыр. Мантихора, тихо мяукнув, подбежала к креслу и уткнулась мордой в колени Травника. Старик ласково почесал ее за ухом.