Чем меньше селение, тем любопытнее его жители. Проедь я деревню без остановки, мало кто вспомнил бы обо мне. Но у колодца я спешилась, повертела скрипучий ворот и наполнила флягу водой, озадачив местных кумушек на добрый месяц. Мужичок отложил топор, баба высунулась из окна по пояс.
– Справная у девки лошадка! Эва, смолка какая, – перешепнулись у меня за спиной.
– Смолка так Смолка, – вполголоса согласилась я. – Ты не против?
Свежепоименованная кобыла не возражала.
К колодцу вразвалочку подошел давешний мужик. Косматый, небритый, с изящным расписным коромыслом на плечах, он смотрелся дико, но лучшего предлога для знакомства не придумал.
– Вы, госпожа, небось и кобылку напоить желаете? Так я налью в колоду, пущай хлебает.
– Буду очень вам признательна, – улыбнулась я.
Мужик с энтузиазмом раскрутил ворот. Стремительно вознесшееся ведро с размаху стукнулось о валик, сорвалось с цепи и грустно булькнуло в недра колодца.
– Щас крюк принесу, выловим, – упавшим голосом пообещал селянин, разглядывая круги на далекой темной воде.
– Не стоит беспокойства. – Перевесившись через сруб, я поманила ведро, и оно послушно ткнулось в ладонь мокрой ручкой. Мужик, подтянувшиеся к колодцу бабы и даже ближайшие кусты удивленно охнули. Я невозмутимо перевернула ведро над колодой и поставила на краешек сруба.
– И кто ж вы такая будете? – осторожно поинтересовался селянин.
– Маг-практик.
– Чаво?
– Колдую за деньги, – терпеливо пояснила я.
А! – скумекал мужик. – Ведьма, что ль?
Я пожала плечами. Ведьма так ведьма. Понемногу начинаешь привыкать.
– Работы для меня не найдется?
Мужик серьезно обдумал мое предложение:
– Да у нас вроде как и без колдовства все в порядке. Дождей хватает, репа так и прет, куры несутся, помирать никто не собирается, а помершие не беспокоят.
– Подозрительно благодатный уголок, – с легким разочарованием пошутила я. – Зайцы и те сами в горшок лезут, всадникам дороги не уступают.
Толпа ахнула и отшатнулась, торопливо крестясь. Мужик с коромыслом троекратно поплевал через левое плечо и проникновенно заявил:
– Охти, госпожа ведьма, это ж вам знамение было – зайцы-то людям неспроста являются, про них даже в свитках пророческих писано: “Аще встречен зверь, дорогу переходящ – убоись и покайся, ибо се грех великий чует и скорбит душевно”! И вам теперь, значит, непременно его умилостивить надоть, а то пуще прежнего осерчает и беду нашлет, убыток аль хворь какую.
Я вытаращила на него глаза. “Пророческие свитки”, основа белорской религии, были обнаружены триста лет назад, при раскопках некоего храма, судя по всему – изначально подземного. Расшифровать их до конца так и не сумели, но на всякий случай стали поклоняться, вычитывая между строк всевозможные пророчества и указания насчет правильного образа жизни. Ковен Магов считал пресловутые свитки первой попыткой систематизировать знания о магии – так, четыре почитаемых бога подозрительно напоминали четыре стихии, а некоторые молитвы оказались созвучны заклинаниям. Но народу так понравилось верить в куда более понятных богов, которые к тому же покровительствовали всем желающим, не глядя на магический дар, что храмы в скором времени сравнялись с Ковеном по влиянию. Обычно два этих достойных учреждения сотрудничали, дополняя друг друга; поговаривали, будто нынешний Всерадетель колдует не хуже Верховного Архимага, но выдает этот дар за божий. Прочих “одаренных” священнослужители всячески порицали и при случае пытались наставить на путь истинный, то есть переманить конкурентов на свою сторону.
– И как именно я должна утешать душевно скорбящего зайца? – осторожно уточнила я.
– А у нас тута пенек на опушке имеется: ежели возложить на него хлебца малость, с полковриги, аль яиц пяток, заяц утешится и обратно дорогу перебежит. Тем и спасаемся.
– И часто он так бегает? – поинтересовалась я.
– Грехи наши тяжкие... – неопределенно вздохнул мужик. Его односельчане наперебой стали живописать мне происки злокозненного русака, чья тяжелая лапа беспощадно карала грешников, отнимая молоко у коров и насылая золотуху с почесухой. Возмездия не избежал даже проезжий купец – его лошади внезапно понесли, разметав полный возок добра по лужам вдоль дороги.