Еще больше меня радовала Святослава, успехи которой с каждым разом поражали все больше. Она впитывала теоретические знания, словно губка, а практику отрабатывала, вместе со мной закрываясь на тренировочном поле или изготовляя амулеты. Я не могла нарадоваться на ученицу, с каждым днем все сильнее чувствуя с ней эмоциональную и магическую связь. Ее мать сначала ревновала и звонила каждые десять минут, но потом свыклась и поняла, что во мне девочка нашла отдушину: когда ты один странный – это тяжело, трудно и неприятно, когда вас двое таких – это становится нормой.
Проблемы со Златой и Охотниками решились просто. Если с первой я виделась редко и рядом с ней всегда был Елизар, то со вторыми – слава духам! – и вовсе не встречалась.
А вот Макс постоянно был где-то неподалеку. Подозреваю, он испытывал нечто сродни чувству вины за то, что тогда я подверглась нападению Чернова. Почему говорю «подозреваю», потому что паршивец научился прятать свои эмоции и, когда понимал, что я его читаю, позволял темноте затапливать сознание. Я ругалась, возмущалась, но парень лишь хохотал надо мной, без сомнений пряча что-то важное и глубоко, сугубо личное.
А значит, до чертиков интересное!..
Сегодня мы решили отдохнуть всей нашей гоп-компанией, так сказать, вознаградить себя за труды праведные, и потому завалились «в логово злобных мракауров», как выразился Марк, сам являясь, в общем-то, тем самым мракауром.
Девочки – Альбина, я, Злата, Свята и Кира – обретались на кухне, стругая салатики, а мальчики – Елизар, Марк, Макс, Демид, Богдан и Роман – занимались «чисто мужским, брутальным» (цитата с Фадеева) делом – жарили шашлык. Что они там вшестером делают – не могу даже представить, но пока криков и ругани слышно не было, и мы были спокойны, в идеалистической обстановке шинкуя гарнир.
- Как продвигаются танцы? – спросила Кира, сидя напротив меня и мелко нарезая огурец.
- Продвигаются, - пожала я плечами, переглянувшись с Альбиной, одним взмахом с характерным хрустом разрезая яблоко. – Николай пригрозил прикрыть всю шарашку, если мы через неделю не покажем ему результат.
- Он этого не сделает, можешь мне поверить, - отмахнулась Злата, намекая, что все утрясется с ее легкой руки.
Я лишь кивнула, про себя думая, что если она с другими девчонками и дальше будет танцевать как сейчас – читай, как вареные и, судя по всему, уже хорошенько прожаренные курицы – то прикроет нас начальство, как пить дать.
- Ты что-то нехорошее думаешь, - прищурилась Демина, пристально глядя на меня. От нее прилетело легкое недовольство и уже хроническое раздражение, которое проявлялось всякий раз, стоило мне оказаться где-то в районе видимости.
- Что бы я ни думала, я думаю исключительно про себя, - отшутилась я известной поговоркой. Остальные девушки улыбнулись, но невеста Елизара разозлилась еще больше, чего лицом, к ее чести, не показала.
Благо, дальше развиваться разговору не дали наши «брутальные» мужчины, внося в дом прекрасно пахнущее блюдо с мясом, и все ссоры были тут же забыты под дружное и почти синхронное урчание желудков.
Утолив сначала первый голод, потом второй и третий и, в конце концов, отвалившись на спинки стульев, мы приняли стратегическое решение убрать все со стола и сыграть в покер. Несведущей в правилах Святе объяснили суть, Богдан вызвался помогать новичку на столь трудном и нелегком поприще, как выигрыш, и с его стороны я на долю секунды уловила легкий интерес. Чуть улыбнувшись, подмигнула зардевшейся девочке, намекая, что куй железо, пока горячо. Она хмыкнула, но парень все же удостоился незаметного оценивающего взгляда.
Спустя два кона, в которых выигрывала моя неопытная, но баснословно везучая ученица, мы решили немного усовершенствовать игру. Играем партию, когда все раскрыли свои карты, смотрим, у кого наименьший расклад, и задаем ему вопрос по принципу «Правда или действие».
Что я могу сказать?.. Таким нехитрым способом мы узнали, что:
- Демид до пяти лет писался по ночам;
- Злата первый раз поцеловалась в четырнадцать лет;
- а Елизар на вопрос «Какой твой самый аморальный поступок?» ответил – воровство котлет с кухни в детстве (на что Марк искренне возмутился «И без меня!» Я его понимала, до глубины души потрясенная таким коварством и предательством со стороны Тагашева!).
И увидели:
- приватный танец для Марка в исполнении Альбины (это было нечто, я была потрясена даже глубже, чем от признания Елизара);
- еще более приватный танец для Елизара от Макса (не знаю, чем ребятам не понравилась эта идея, инициаторам – мне и Ланбину – было очень весело!);
- Богдана в роли ездового пони для Святославы.
Ребята возмущались тем сильнее, потому что пока двум ведьмам нечеловечески везло. Да, мы не блистали великолепными раскладами, но были в благословенной середине, а потому на роль козлов отпущения… пардон, почетную должность ответчика не годились.
В этот раз сдавал Марк, у него мне обычно везло, поэтому я сидела без особого напряжения, от нечего делать, больше по привычке, чем по необходимости, проводя общий мониторинг компании. В основном это были азарт, веселье, прекрасное настроение и немного смущения и недовольства от Богдана из-за его потрясающе исполненной накануне роли. Я уловила что-то еще, что-то странное, между азартом и предвкушением, но пока разбирала, что именно, упустила, от кого шла эмоция. Слегка озадаченная, я глянула в свои карты, краем сознания отмечая, что остальные уже давно раскрылись.
- Не открываешься, значит, плохой расклад, - сказала Злата и тут же, пока ее не перебили, продолжила: - Правда или действие?
Я посмотрела ей в глаза.
Она. Это была ее эмоция. Оборотниха что-то задумала, я готова была руку дать на отсечение. Поэтому оставила свои карты закрытыми.
- Правда.
- Признайся, что ты думаешь обо мне, - чуть-чуть, едва заметно ухмыляясь, выдвинула условие девушка.
За столом наступило безмолвие. Ребята не рисковали даже шевелиться, дабы не спровоцировать никого из нас двоих.
- Злата, это не… - начала Свята, но я положила руку ей на колено, останавливая.
Это должно было когда-нибудь случиться. Днем раньше, днем позже, без разницы. Единственное, что искренне меня возмущало, это метод Деминой. Верх низости и подлости подловить меня на подобном при Елизаре. Не просто выставить себя жертвой при всем честном народе, но и испоганить нашу с ним дружбу, почти родственные узы, проверенные годами и миллионом переделок!..
Что ж, проверим – выдержат ли они проверку одной маленькой, строптивой и ревнивой вампиршей.
- Ты мне не нравишься, Злата. Совсем. Как человек, который искренне привязан к Елизару, я считаю, что он мог бы выбрать кого-то поумнее, посдержаннее, поадекватнее, в конце концов. Я думаю, что ты приносишь ему одни проблемы, именно поэтому ты мне не нравишься. Не нравишься ты мне еще и потому, что твое поведение для человека, который, как я слышала от Альбины, «прошел действительно много всего ужасного», абсолютно дебильное. Ты не уважаешь старших, не слушаешься их советов, из-за тебя страдают невинные верлафы. Мне искренне жаль Елизара, да, но это его жизнь и именно ему ее портить…
- Яра, я думаю, тебе стоит замолчать, - глухо и зло выдавил Тагашев, бледнее от бешенства.
- Твоя невеста хочет знать правду, я лишь выполняю условия игры, брат, - хмыкнула я и вернулась глазами обратно к Деминой. – Ты не нравишься мне из-за своего потребительского отношения к Максу, которого ты используешь, когда вздумается, и которому с завидным постоянством давишь на больную мозоль в виде его к тебе любви. Но апофеоз всего этого марлезонского балета произошел именно сегодня, вот прямо сейчас. Когда ты опустилась до подлости, до мерзости, лишь бы испоганить мои отношения с Елизаром, к которому ты ревнуешь с самого моего появления в клане. Я устала тебе повторять, а потому более не буду этого делать – вижу, что это клиническое, и вряд ли повтор хоть что-то изменит в твоих мозгах. На место он в любом случае их не поставит. Мне жаль тебя, ибо после восемнадцати уже нет шансов поумнеть. А ты уже справила девятнадцатилетие. Мысль дошла, я надеюсь.