Это был ее танец — и ей казалось, что танцует она его без всяческих намеков, пусть даже некоторые мужчины в каждой девушки видят намек.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Издержки хорошего воспитания
Как я и говорила, начальство, не взирая на родственные узы, связывавшие его с одной из танцовщиц, всерьез вознамерилось прикрыть нашу инициативную компанию, если мы не представим ему результат.
Как итог: мы, главный концертный зал города верлафов и еще несколько Хранителей в качестве зрителей. Собственно начальство — Вязин и Фомин — должны были подойти попозже, когда мы решим, что готовы предоставить на их суд результаты трудов своих.
Обсудив сей момент с Альбиной, единогласно пришли к выводу показывать Красное Женское — тот самый грациозно-сексуальный номер только для девушек, ибо он был законченным, как и остальные, но все же по сравнению с другими номерами был отработан лучше. По крайней мере, девчонки на репетициях ни разу не забывали движений.
Прогнав для начала все построения (ввиду размера сцены их пришлось чуть изменять, шире расставляя девушек, увеличивая количество их шагов во время передвижений и скорость перестройки), мы стали репетировать под музыку. Первой из нас смотрела Альбина, и ее «М-м-м, ну ничего так… бодренько! ..» мне откровенно не понравилось, потому что зная мягкую, неконфликтную девушку, после такой оценки можно было полагать, что на сцене номер смотрится отвратительно.
Пришла моя очередь наблюдать из зрительного зала. Я встала по центру главной лестницы между двумя блоками рядов и кивнула Святе, которая подрабатывала сегодня у нас звуковиком.
Солисткой в этом номере была красивая девушка с типично славянским именем Ярмила. Высокая, с черными, прямыми и блестящими волосами, выразительным лицом и подвижной мимикой, совершенным женственным телом и потрясающей растяжкой, она была создана для этого танца. И когда я увидела ее на пробах, сразу же напротив ее имени написала «С. К. Ж.» — «солистка Красного Женского».
Ее партия начиналась со стула, и, пробежавшись глазами по немногочисленным зрителям исключительно мужского пола, я поняла, что успех нам обеспечен. А потому со спокойным сердцем переключила внимание на сцену, номер и танцовщиц.
— Мила, носок тяни. Аля, зайка, плавнее, ты прекрасная, сексуальная вампирша, ну же! — громовым голосом комментировала я. Девушки тут же, во время танца, исправлялись или старались исправиться, осознавая, что если на репетиции не выложишься по полной — на выступлении ты станцуешь так же, то есть никак. — Дана, чуть левее. Злата, шире, не скашивай построение. Марго, динамичнее. Мила, ты солистка, улыбайся. Я сказала, улыбайся, а не скалься! Аля! И финальный аккорд! ..
Последняя стойка: Ярмила на стуле с затяжкой, остальные вокруг нее, мое место пустует.
— Ну как? .. — наклонилась я к сидящим рядом Максу, Демиду и Богдану.
— Как ты говоришь, зовут солистку? .. Такая девушка! — мечтательно вздохнул Демид.
— Вы круты! — показал большой палец его брат.
Я вопросительно глянула на Фадеева. Тот нахально улыбнулся, сверкнув зубами:
— Подожду, пока ты станцуешь в полную силу вместе со всеми.
Не удержалась — улыбнулась, но ткнуть в плечо не забыла.
— Что скажешь? — окружили меня девушки. Я заметила, что Альбина и Мила нервничали примерно в одинаковых пропорциях, а потому обхватила за плечи обеих.
— Итак. В целом, как и сказала Аля, бодренько, но есть пара косяков. Первое: построения. Это, девочки, писец. Да-да, тот самый, что по лесу бегает. И по сцене рядом с вами, мешая, видимо, таким образом ровно держать строй. Дана, ты все время жмешься к Анжелике. Злата, уходишь со своего места рядом с центром. Второе: растяжки. Я кому говорила разминаться, а? .. Вы мне что сказали? .. «Нам и так нормально!» Так вот, отныне вы будете разминаться до седьмого пота. Пока мах не будет под 180 градусов, а затяжка не уйдет за ухо, ясно? Так, Мила, с тобой теперь. Не тянешь носки и руки не раскрываешь до конца. Пальцы, — я наглядно показала, как надо, — должны быть так, и никак иначе. И сексуальнее, бабоньки, грациознее. Вы же коварные соблазнительницы, а не полена, прости, Господи. Швабры, и те сексуальнее вас!
— Кому тут секса не хватает? — тут как тут отозвался старший Огнев, приобнимая за плечи загрустивших Дану и Анжелику. — Сейчас поправим, и всем всего будет хватать. Я не жадный!
— Так, Макс! — гаркнула я. — Забери отсюда этого поправителя!
— Ну Яра, я же только помочь, на благо дела, из чистого альтруизма! — оскорбился Демид, улыбаясь настолько ослепительно, что я на пару секунд выпала из реальности.
— А я тебе из грязной неблагодарности говорю — шагай отсюда, кошак мартовский!
Но все же благодарно кивнула парню: приунывшие танцовщицы из-за его маленького спектакля заметно повеселели и на мир стали смотреть куда позитивнее.
— Короче, девоньки, — вздохнула я, — репать, репать и еще раз — репать. Ибо сыро, мокро и носки не тянете.
Танцовщицам возразить было нечего, а потому, повесив головы, пошли репетировать и дополнительно разминаться. Мы с Альбиной к ним присоединились, начав тянуться в паре.
Девушка Марка как раз давила на спину, прижимая меня тем самым к коленям, когда в зал вошли Вязин и Фомин. Переглянувшись, Аля и я быстренько раскидали девушек по своим кулисам, попросив у начальства десять минут на переодевания.
Костюмы составляли красные корсеты из жесткой, блестящей ткани со вставляющимися тонкими спицами для поддержания формы. Корсеты крепились к черным расшитым лифам и красным коротким шортам. На ногах были высокие черные гетры с вшитыми наколенниками, и венчали все это великолепие голые ступни для лучшего сцепления с полом. Костюмы были не закончены — на перчатки нам не хватило ткани, и мы еще даже не решили, кто за ней поедет.
Проверив друг друга на момент готовности еще в гримерке, мы выстроились за кулисами и, не высовываясь, дали отмашку Святе.
Включился красно-белый свет, и Мила начала свою партию. Стоя за кулисами и наблюдая за ней, я автоматически повторяла ее движения и чуть морщилась, когда солистка немного косячила. В противоположном конце сцены Альбина реагировала так же. Я замахала ей руками, девушка понятливо кивнула — наш выход.
Улыбайся — не скалься, билось в голове, когда щека стала чуть подрагивать от напряжения. Дала слабину, и улыбка превратилась в усмешку. Немного лукавую, чуть ироничную и всезнающую. Поди пойми, о чем я думаю…
Фигуры меняются, краем глаза отмечаю, как танцовщицы двигаются все раскованнее, видя реакцию зала, которая была именно такой, как надо: мужчины не сводили глаз, старшие — чинно проглотив палку и застыв в неестественно прямых позах, а младшие — завороженно подавшись вперед. Но у каждого горели глаза, нам удалось достучаться до них.
Построения меняются снова, сначала Альбина выходит в центр, делая стойку на руках. Выпрямилась, глянув на меня, я слегка кивнула — красава, четко сделала, теперь моя очередь.
Я выхожу в центр, игриво подхватывая ногу и заводя за спину. Затяжка, немного прогнувшись вперед и точно в музыку подмигнув застывшему Максу. Парень усмехается так, что у меня кровь приливает к щекам.
Часть, когда танцуем все вместе, каждая как одна, особенно удалась: ни одного косяка, ни помарочки. Идеально. Закончим — расцелую всех. Мы с Альбиной в задней линии по центру, а потому без проблем получается незаметно переглянуться и одобрительно друг другу улыбнуться. Да, мы красотки, без сомненья!
И последняя восьмерка: Мила на стул, нога в полную боковую затяжку, Дана держит ее, скрывшись за спиной, Альбина внизу на растяжке, Злата с другой стороны, я пристроилась к ноге солистки, прислонившись спиной и поддерживая неустойчивую девушку.
Последний «Пам!», и наступила тишина. Настолько оглушающая, что я слышала стук сердца каждой из танцовщиц…