Но тут поднялся Фомин, аплодируя, за ним встали все остальные, и у меня отлегло от сердца. Рядом выдохнула Мила, которая, видимо, не дышала весь танец. Перенервничала, бедняга…
— У меня нет слов, девушки. Это было… никогда ничего подобного в жизни не видел! — От директора за километр разило таким восторгом напополам с мужским удовольствием, что я совершенно непроизвольно расплылась в улыбке от уха до уха.
— А не слишком ли откровенно? — воспрянули в Николае отцовские чувства.
— По-моему в самый раз! — таким тоном проговорил Демид, пристраиваясь к Ярмиле, что девушка вспыхнула, хотя сама за словом в карман никогда не лезла.
— Да что вы, Николай! — затараторила Альбина, беря мужчину под локоть и уводя из моей зоны слышимости, но продолжая бурно убеждать.
— Ты знаешь, что быть настолько коварной — запрещено законом? .. — вкрадчиво раздалось около уха, а большая ладонь опустилась на талию, затянутую в сценический костюм.
— Не припомню такой статьи, — хмыкнула я, поворачиваясь.
И тут же в губы впились жадным, собственническим поцелуем. Я округлила глаза: ведь мы на людях, что о нас скажут и… Да плевать на них! Руки сами обняли парня за шею.
Сзади нахлынула чья-то злость и презрение, а также довольный хмык и чувство гордости за самого себя. Злата и Николай, кто бы сомневался. Оттуда же долетел делано строгий кашель, долженствующий напомнить нам о правилах приличия.
— Переодевайся, жду в машине. — Глаза у Макса были черные — так расширился значок. Я проказливо ухмыльнулась, явно намекая, что вины за его подобное состояние совсем не чувствую, скорее тихонечко ликую и возношу себе хвалу. — Только постарайся побыстрее… коварная соблазнительница.
Использовал мою же фразу, но таким тоном и с таким взглядом, что я тут же побежала в гримерку, отведенную для нашего коллектива.
За мной потянулись остальные. Альбина всех благодарила, говорила, какие все молодцы, но, что радует, не забывала и про косяки, типа все тех же печально известных построений, носков «утюгом» и улыбок-оскалов. Я практически не слушала, стягивая с себя мокрый от пота костюм и складывая его в сумку.
Отношения с Фадеевым поменялись после того вечера на озере. Он теперь мог свободно обнимать, быть рядом, целовать и говорить все, что угодно, не боясь, что я поджарю его за грубость или пошлые намеки. И мог не скрывать своих эмоций — это радовало больше всего. Аля сказала, что я расцветаю, и сейчас, глянув на себя в зеркало, поняла, насколько она права.
Я теперь не носила все время черное, стараясь разнообразить гамму или разбавляя одежду украшениями. Я начала переживать за его патрули и маниакально искала способ усилить амулеты. Я начала просматривать сводку по футболу и Формуле-1, потому что однажды Макс заговорил об этом, а я оказалась полным профаном, развеселив Хранителя до слез — больше поводов для веселья я давать не хотела. Боже, я даже начала готовить, и очень часто парень оставался на ужин, мужественно давясь моими «шедеврами».
Такие отношения длились всего пару недель, но сколько они уже изменили. Однако будущее меня почему-то не пугало.
Окрыленная, готовая обнять весь мир, а потому немного сумасшедшая, я даже помирилась со Златой. Ну как помирилась… Мы с ней заключили пакт о взаимном ненападении, так как обе прекрасно видели и чувствовали, как расстраивается и переживает Елизар из-за нашей грандиозной ссоры. Посему на людях мы поддерживали вполне себе дружеские отношения, а что происходило, когда мы уходили из поля зрения друг друга — без разницы. Лишь бы Тагашев был доволен, а то бродит по территории клана как призрак коммунизма: и смотреть боязно, и изгнать нельзя…
— Яра! Эй, Яруська! — позвала меня Аля и не больно ущипнула за попу.
— Не тронь святое! — потирая ноющее место, взвизгнула я.
— М-м-м, а для кого святое-то? .. — хмыкнула девушка, проказливо щурясь.
— Ой, все тебе расскажи, — отмахнулась я. — Чего случилось-то, что аж моя вторая стратегически важная зона пострадала?
— Говорю, Николай просил показать оставшиеся номера и дал неделю на подготовку. В этот раз давать нам отсрочку не будет. Его слова.
— А с чего такая жестокость? — подняла я бровь. Вязин был мировым дядькой, а потому я не понимала, почему после удачного выступления на нас так взъелись.
— Мол, программу нужно составлять, афиши, объявления, билеты и все такое… Я в подробности не вникала, но общую суть ты уловила. Время, Яра, поджимает.
— Значит, как я и говорила, будем гонять до седьмого пота. Мужиков только ловить надо всех, а то они вечно занятые…
— Они же в патрулях, а не дома штаны посиживают! — вступилась Злата.
— Да знаю, — досадно буркнула я, — но времени у нас от этого не прибавится. Нам нужно съездить за тканью на перчатки, — снова повернулась я к Альбине.
— Я дополнительные занятия взяла с младшей группой, у меня вообще все под завязку, а кто еще может? Тебе за купол нельзя, — тут же отбрила светловолосая, стоило мне открыть рот.
— Да Аль, ну что такого? .. Это же быстро, туда обратно от силы час займет. Ну кто меня за такое время поймает? К тому же я морок наведу, чтоб наверняка.
— Запах никуда не денется.
— Возьму твои духи…
— Решай с Максом, — открестилась девушка Марка. — Он твой охранник и лучше знает, что делать.
— Хорошо, — пожала я плечами. Аля права, она все равно в этом деле ничего не решает, а через пропускной пункт меня выпустят только с разрешения Макса или Николая. — До встречи. Пока, девули! Всем удачного вечера.
— И тебе, — крикнули мне с явным намеком.
***
Оказавшись дома, я тут же унеслась в ванную, оставив Хранителя хозяйничать в гостиной и попросив не притрагиваться к ужину. Перед тем, как включить душ, услышала возбужденный голос диктора, комментировавший «потрясающий обгон по внутренней бровке». Ясно, у мальчишек свои заскоки с их машинками…
Я задумчиво шинковала огурец на салат, когда сзади подкрались и схватили за талию. Не среагировать, как привыкла, то есть боевым заклинанием, помогло лишь осознание, кто может так по-дурацки пошутить.
— Ты почему такая молчаливая? Даже не спрашиваешь, понравился ли мне номер, — воруя с доски кубик огурца, поинтересовался Макс, сверкая хитрыми глазищами.
— А зачем спрашивать? .. Я и так вижу, что ты в восторге, — показала ему язык, хлопая по руке.
— Только видишь? Хочешь, докажу? — провокационно прищурился парень, оказываясь за спиной.
Горячее, чуть прерывистое дыхание коснулось шеи, до мочки дотронулись зубы и несильно прикусили. Охранник крепче прижал ставшее податливым тело к себе, второй рукой пробираясь под широкую домашнюю майку и кладя ее на живот. Я крепче сжала нож, пытаясь справиться с дрожью в коленях и пальцах. И словно насмехаясь, Фадеев потянулся вперед и убрал спасительный предмет подальше.
— Нет… — вырвалось у меня, когда близость парня стала волновать просто до безобразия.
— Ножичек тебя не спасет, — глумливо прошептал Макс, оставляя горящую дорожку из поцелуев от уха до шеи и ниже по плечу. — Сильная, стойкая ведьма…
Издеваешься, верлаф?! Ха-ха, в столь увлекательную игру можно сыграть вдвоем.
Я резко крутанулась в его руках, оказываясь лицом к лицу, точнее нос к груди. Неспешно стала расстёгивать пуговички на черной рубашке, как бы невзначай царапая открывающуюся кожу ногтями. Не больно, но ощутимо. Парень рвано выдохнул, и я услышала, как загремел нож, упавший в раковину — Фадеев отодвинул доску подальше, чтобы усадить меня на стол.
Руки сами обняли мощную шею, а ноги обхватили бедра, еще сильнее прижимая к себе. Молодой мужчина усмехнулся мне в шею, прикусывая нежную кожу на горле.
— Пообещай, что больше не будешь так делать… — тяжело и сипло попросил Макс.
— Как? — лукаво усмехнулась я, почти проваливаясь в приятные ощущения.