Брат лучшего после него самого Хранителя света лежал на спине и был очень похож на мёртвого, особенно синевой губ и кожи на лице и руках. Но Макс слышал, как тихо и неровно бьется его сердце, а значит, парень был жив.
Но что ужаснуло его гораздо больше – он был абсолютно уверен, что это сделала Ярослава.
Снова присев перед ней, охранник взял ее лицо в свои ладони и заставил смотреть ему в глаза.
- Ты помнишь, что ты сделала?.. Ты помнишь Богдана? Что с ним случилось?! Ты помнишь?
И что-то вспыхнуло в ней. Осознание. Воспоминание. Янтарные глаза расширились, в них появился ужас, паника. Рот приоткрылся, но оттуда не вылетело ни звука, словно она хотела, но не могла закричать. Ведьма обхватила голову руками, зарываясь пальцами в волосы, в воздухе горько запахло ее отчаяньем, а по женскому личику покатились слезы.
- Я… я заморозила его… Заморозила… - всхлипывала она, медленно начиная раскачиваться. – Макс, это… почти смертельно… Убей…
Парню потребовалась секунда, чтобы осознать, что говорит она отнюдь не о своей жертве.
- Что ты говоришь?.. Как можешь даже думать о таком?! – мягко произнес телохранитель, прижимая ее к себе.
- Убей меня… Убей, пока я еще кому-нибудь не навредила… - как заведённая шептала магичка.
- Ну что ты, милая? – заглянул Фадеев в заплаканные глаза. – Я знаю, что это не ты. Богдан тоже это знает. Это Коншин, и только он. Мы сейчас вернемся на территорию, Свята поможет тебе, да и ты сама себе поможешь. Ведь ты у меня такая сильная, да?.. Отвезем тебя к Вязину и Фомину. Они помогут тебе. Они все исправят и…
Ее слезы высохли мгновенно. Лицо заострилось, глаза потемнели, вокруг них вздулись черные вены, а верхняя губа приподнялась, обнажая зубы в волчьем оскале.
- Нечего здесь исправлять! – прорычала рыжая и оттолкнула его с такой силой, что Макс прекратил свой полет только с помощью дерева, в которое врезался спиной.
А когда поднял голову, оторвав щеку от земли, Ярославы уже не было.
***
Телепорт получился на удивление легко, быстро и точно. Наверное, тому поспособствовало абсолютное отсутствие каких-либо чувств. В голове остались только обжигающе-холодная ярость и зов.
В главном холле особняка Коншина меня встретил Чернов. Подал руку, помогая выбраться из портала, прикоснулся к запястью губами, склоняясь в учтивом поклоне. Пресмыкается, сволочь. Боится, что в теперешнем моем состоянии ему нечем давить, ведь не было рядом ни Елизара, ни Марка, ни Макса. Зато была моя сила и злость, способность раздавить его как букашку.
Он провел меня до моих бывших покоев, в которых я жила до того, как меня заключили в клетку. Там уже ждали три девушки-служанки с готовой одеждой. Мракаур оставил меня на них и исчез в коридорах.
Меня одели, причесали и поставили перед зеркалом. Я чуть заметно задрала бровь, сталкиваясь с собственным отражением, а девушек пробила дрожь, словно я могла разорвать их за малейшую оплошность. Могла, но… толку с этого? К тому же, собственная внешность вполне устраивала.
Я потемнела – во всем, начиная от темно-рыжих волос и заканчивая черным цветом в одежде. Только глаза остались яркими и какими-то слишком светлыми, но даже в них появились темные крапинки, которые были искусно выделены макияжем. Словом, я себе новая нравилась.
Служанки, беспрестанно кланяясь, лепетали что-то о том, как я хороша и что господин просит спускаться к ужину. Кивнув, отпустила бедняжек. Прожив столько лет в этом доме, я даже с закрытыми глазами найду малую гостиную, в которой всегда ужинал Коншин.
Тяжелые двери из темного дерева распахнулись, пропуская меня в комнату, где, кроме пары подсвечников на три свечи и камина, больше не было света. Завидев меня, приемный отец тут же оказался рядом и с таким умильным лицом заключил в объятья, что не чувствуй я его подлинных эмоций – непременно поверила бы.
- Как ты похорошела, моя девочка! Такая красавица! – любовно погладив по заплетенным в колосок волосам, воскликнул вампир. – Я так рад, что ты все-таки вернулась.
Что-то внутри воспротивилось его словам, но я и глазом не моргнула, ехидно ухмыльнувшись ему.
- Да-да, отец, естественно, ты рад. Ведь Лисовец в кое-то веки отработал свой хлеб. Сторицей, я бы сказала.
Виктор едва приметно скривился, но уже спустя долю секунды продолжил лебезить, рассыпаясь в комплиментах, сожалениях и заверениях в его самых лучших намерениях. Меня посадили напротив Кирилла, но лицо главного Охотника было бесстрастным. Впрочем, я и без его мимики знала, о чем он думает. Как и всегда, ищет для себя выгоды в данном положении.
Ужин протекал учтиво и неспешно, в приятной, можно сказать – домашней атмосфере. Коншин пел соловьем, я большей степенью отмалчивалась, Чернов же отвечал лишь тогда, когда к нему обращались. Наконец, лидер мракауров, покончив с едой, приступил к делу, слегка наклонившись ко мне и глядя в глаза:
- Как твои успехи в магии? Тот фолиант, думается мне, значительно вырос с момента нашего расставания.
- Вырос, - кивнула я. – А теперь выкладывай, для чего тебе понадобилась ведьма? Ведь все началось еще тогда, два года назад.
И Виктор не заставил себя ждать. Он подтвердил мои подозрения с точностью до каждой мелочи. В ведьму меня обратили для того, чтобы провести тот самый ритуал «Забвение живых», который бы позволил Коншину вернуть всех своих мертвых последователей, коих только уничтожали за все время его жизни верлафы. То есть тысячи и тысячи, миллионы озлобленных, жаждущих мести тварей должны были вырваться из преисподней при моей посильной помощи.
В какой-то момент его повествования я нахмурилась, и приемный отец тут же замолчал, а потом щелкнул пальцами. В комнату бесшумно вошел Лисовец. Я хотела встать, но Чернов был быстрее: его руки прижали меня к креслу, а одаренный вампир уже нависал надо мной. Холодные, как у мертвеца, ладони обхватили лицо, больно сжав скулы и заставляя открыть рот, после чего в легкие пополз уже знакомый темный дым.
И всякое сопротивление с моей стороны пропало. Более того, теперь я была полностью согласна с Виктором – верлафы подлежат полному уничтожению.
С завтрашнего дня мы решили начать подготовку к обряду. А красные проблески в собственных глазах, что отражались в серебряном лезвии ножа, не пугали, наоборот – очень нравились.
========== Двенадцать. Призыв мертвых, возвращение живых. ==========
Магия не хорошая и не плохая. Всё зависит от того, как ты её используешь.
Мерлин
- Свята! – рявкнул Макс, с ноги распахивая дверь и занося бесчувственное тело Богдана.
Девочка пулей слетела вниз, побледнела, опознав жертву на руках, но быстро взяла себя в руки, проявляя ту легендарную выдержку, которую воспитывала в ней старшая ведьма.
- На стол его. Расстегните костюм, мне нужен доступ к сердцу.
- Ты сможешь… это снять? – взволнованно спросил Демид, оказываясь по другую сторону от тела брата.
- Яра сказала, что заморозила его, - сказал Макс, глядя, как Хранительница ощупывает руки лежащего верлафа, смотрит зрачки, то есть определяет, что именно с ним сделали.
- Тогда полдела сделано, - кивнула ведьмочка, растирая ладони, и те начали светиться изнутри, словно в ладошках ее горело пламя.
На крики спустилась Марина и с немым ужасом наблюдала, как ее маленькая девочка быстро и четко командует взрослыми верлафами, как использует свой дар, принося в мир тепло и свет, как спасает жизнь. Впервые она осознала, что Ярослава была права. Сила дочери – это дар.
Огненные руки опустились на ледяную, уже слегка посиневшую грудь Богдана, парень дернулся, словно от электрошока. Девушка принялась что-то бормотать, нахмурилась, сведя тонкие, темные брови к переносице, а потом начала вырисовывать странные узоры на коже. И от ее пальцев оставались горячие, словно каленым железом прожженные следы.