Деймос крепко прижимает меня к себе, полностью сосредоточившись на обрывках разговора, которые мы можем уловить. Мое тело лихорадочно напрягается. Между запахом горящего дерева, твердостью торса и исходящим жаром чувствую, что снова погружаюсь в мысли, которые осудит Афина. Крошечная сова, чтобы остаться незамеченной, прикрепилась к куртке Деймоса. Хоть я ее не вижу, но точно знаю, что она осудит меня. Надо подумать о чем-нибудь другом… Дом Деймоса ужасен, но я могла бы принести растений. А еще – перестать дрожать каждый раз, когда прижимаюсь носом к его груди. И мы можем поговорим о его руке в ложбинке моей спины?
Стоп! Стоп! Стоп! Никаких извращенных мыслей! Если Деймоса возбуждают мини-юбки и кожаные сапоги, то у нас проблемы. Черт, черт, черт! Ну какой же мускулистый мудак! И почему у него такой каменный пресс? Моя рука оказалась на нем, не могу удержаться и «случайно» касаюсь… Обниматься все-таки приятно. Без предлога в виде танца или какого-нибудь другого. Просто так.
Маленькая сова приземляется на тыльную сторону моей руки и смотрит с видом тюремного надзирателя.
Знаю, знаю. Отстраняюсь от чертовски привлекательного бога.
– Так в чем же права Рапсо? Вы так и не сказали.
Деймос, который определенно не должен испытывать волнения, молчит несколько секунд, прежде чем ответить.
– Я тоже думаю, что ты красивая.
…Это нисколько не облегчает мой тепловой удар!
Дыхание перехватывает, желудок завязывается узлом, а щеки начинают гореть. Это всего лишь оценка внешности, но неужели мне удалось немного пробить его броню? Потому что он переходит от «ты всего лишь безобидная девственница» к «ты нечто большее».
Пульс учащается.
– Прекрати, – говорит он.
Легко сказать! Я была взволнована физически, а теперь еще и эмоционально.
– Перестань светиться.
Я еще и свечусь? Полегче, бог ужаса!
Погодите. Мои руки светятся?
– Что…
– Прекрати, Элла, они до сих пор не назвали своего поставщика. Если нас сейчас обнаружат, это будет совсем не вовремя.
Отрываюсь от божественного обогревателя и ахаю. О, Геката, я свечусь! Что со мной происходит?
Звук разбитого стекла заставляет вздрогнуть.
– Нас обнаружили, – рычит Деймос. – Эринии, Спарты, ко мне!
Коробки и бутылки разлетаются по комнате, сатиры кричат и пытаются убежать, внезапно столкнувшись с крылатыми существами и тенями, поднимающимися из-под пола. Деймос толкает меня к стене.
– Не двигайся! – приказывает он суровым голосом.
Я, в общем-то, и не собиралась. Но он даже не дает об этом сказать.
Его рост внезапно увеличивается. Контуры тела расплываются.
Сердце пропускает удар. Деймос меняет обличье. Но он не становится ворчливым псом с настолько мягкой шерстью, что хочется запустить в нее пальцы. Нет. Он становится чем-то другим. Чем-то, что парализует меня.
Гигантская, темная, непрозрачная, чудовищная тень.
Нечто с желтыми глазами.
Чистый ужас.
Глава 6
Я бегу изо всех сил. Не оборачиваясь, не задумываясь. Инстинкт выживания приказывает одно: бежать. Не извиняясь, расталкиваю посетителей бара, перепрыгиваю через ступеньки лестницы, выбиваю заднюю дверь, роняю груду коробок из-под пиццы и оказываюсь на улице. Машинально перехожу улицу, обхожу машину, которая резко сигналит, дохожу до тротуара и бегу. В голове мелькают ужасные образы. Темнота, которую боялась в детстве. Похороны отца, который однажды утром умер. Глубочайшая изоляция, которая приносила страдания, одиночество, долгое ожидание. Роль наблюдателя, с которой смирилась и о которой теперь сожалею. Все, что ужасало и продолжает ужасать, переполняет меня с чрезвычайной жестокостью, словно мое взрослое и вдумчивое сознание оказалось сметено взмахом руки.
Не понимая, как сюда попала, протягиваю билет контролеру и позволяю себе упасть на пустое сиденье, когда поезд начинает двигаться. В голове мелькают указатели станций. Перегруженный мозг хорошо выполнил свою работу. Он решил, что пора «бежать», а поскольку я не вожу машину, выстроил последовательную цепочку действий с учетом отсутствия навыка вождения.
С трудом перевожу дыхание. Меня все еще трясет. Сердце продолжает колотиться. Понимаю, через что вчера прошли однокурсники и почему растерянно бросились в лазарет. Кажется, что сейчас чувствую себя так же. На какой поезд я села? Надеюсь, он высадит меня возле Спрингфолла.
Хотя удается отдышаться, все еще не могу успокоиться. Знаю, что это не было разовым случаем. Через неделю я выхожу замуж за бога ужаса! Не хочу испытывать подобное всю жизнь! Грудь сжимается, меня тошнит, голова кружится… Наклоняюсь вперед и пытаюсь взять себя в руки.
Переполняющие эмоции не поддаются объяснению. Они совершенно иррациональны. Сижу неподвижно в течение часа, чтобы побороть скопление страхов, и если видение ужаса, которое испытала в подвале бара, удается прогнать, сердце невозможно заставить перестать колотиться.
Выхожу из поезда на остановке, которая кажется самой близкой к Спрингфоллу, нахожу автобус, который довезет остаток пути, и начинаю дышать, только когда выхожу на главную улицу города. Темно, магазины закрыты, но знакомая обстановка успокаивает. Я могла бы пойти к маме или в университетский городок – маршрутка еще должна ходить, – но в данный момент кажется возможным только один пункт назначения: Поляна.
Прождав такси полчаса, замерзнув в нелепом наряде, наконец отправляюсь по лесной тропинке, ведущей к дому Цирцеи Великой и Медеи Юной. Не решаюсь взять такси прямо до их дома, водитель уже и так бросал на меня подозрительные взгляды из-за бюстье и мини-юбки.
Когда подхожу к двери, напряжение снова нарастает. Открываю дверь, тепло холла окутывает меня. Внутри никого. Подхожу к статуе Гекаты и начинаю бросать засушенные цветы на огонь треножника.
– Геката, если бы только ты была здесь…
Смогла бы она что-то сделать для меня? Если бы она была здесь, не было бы этого нелепого и опасного союза, в котором невесту приносят в жертву!
– Элла?
Цирцея Великая спускается по ступеням, удивленно глядя на меня.
– Что ты здесь делаешь?
Мои губы дрожат, когда слова вырываются изо рта.
– Мы должны все отменить! – убежденно восклицаю я.
Проводница поднимает брови. Она точно не ожидала чего-то подобного.
– Что?
Сжав пальцы в кулаки и набравшись решимости, рычу:
– Я ни за что не выйду за него замуж! Об этом не может быть и речи!
Цирцея Великая пристально смотрит на меня. К ней присоединилась Медея Юная, у нее такой же обеспокоенный взгляд. Обе одеты в свободные цветастые платья, гораздо более повседневные, чем те, что были на прошлой неделе. Замечаю это, потому что не помню, чтобы часто оставалась наедине с ними. Детальное изучение успокаивает меня после рассказа обо всем, что произошло в Нью-Йорке. Видя мое паническое состояние, они отводят меня в смежную гостиную и угощают ромашковым чаем.
Наконец начинаю приходить в себя. Но мои дрожащие пальцы, сжимающие чашку, все еще беспокоят. Есть ли у этого состояния конец?
– Нет.
Голос Цирцеи Великой заставляет вздрогнуть.
– Что?
– Мы не можем все отменить. Прости, Элла.
Мое сердце снова начинает биться. Открываю рот, чтобы возразить, но Медея Юная прерывает меня:
– Мы не можем, потому что это часть плана.
Я сосредоточена на невозможности вернуться на несколько секунд назад, прежде чем до меня дошло слово «план».
– Какого плана?
Проводницы обмениваются взглядами.
– Следуй за нами.
Они встают, я отставляю чашку, и мы выходим из дома. Я сразу же вздрагиваю.
– Что это за наряд? – замечает Медея Юная.