– Ваша семья безумна.
Перевожу дыхание, Стилла впивается в ладонь, настолько крепко сжимаю ее.
Едва сдерживаемый смех Деймоса застает врасплох. Он звучит как гром с легкостью облака. Это неожиданно и сбивает с толку. Неужели его забавляет моя нервозность?
– Подойди ко мне, – говорит он, вставая.
Я не могу пошевелиться.
– Хочу снять с тебя вуаль.
Мне хочется протестовать, сказать, что эта идиотская традиция – патерналистское дерьмо, которое заставляет жену подчиняться мужу, но ничего не выходит из моих уст.
«Это не настоящий брак». Я должна повторять себе это. Церемония с вуалью ничего не значит. Поднимаюсь со скамьи потому, что я так захотела, а не потому, что он попросил.
Деймос сокращает пространство между нами и встает передо мной. Заклинание, мне нужно заклинание! Например: «Ты будешь думать, что союз скреплен, а сам уснешь и все забудешь»? Почему это звучит нелепо даже в мыслях? И почему Деймос ничего не делает? Неужели он хочет еще больше запугать меня?
Его рука касается моего локтя. Он берется за край вуали и начинает медленно убирать ее. Тонкая ткань, созданная Афиной, скользит по коже, вызывая мурашки. Это похоже на ласку, приятную и нежную. Когда вуаль оказывается в руке Деймоса, она оставляет ожог, от которого горят щеки. Возможно, потому, что это приятное ощущение посреди ситуации, которая таковой не является.
Впервые за день отчетливо вижу бога в тунике с чудесными золотыми листьями. Лицо Деймоса не выдает эмоций, столь сильных, как те, что будоражат меня. Он всегда кажется холодным и бесстрастным. А ведь я надеялась увидеть немного больше… заботливости в его разноцветных глазах. По крайней мере, он не кажется угрожающим.
– Я знаю, что моя семья сумасшедшая, – говорит он, возвращаясь на свое место. – Эрос может быть сговорчивым, но Антерос самый жестокий из нас.
Все-таки странно осознавать, что Эрос и Деймос – братья… Впрочем, его позиция по отношению к Антеросу меня удивляет. У меня было такое же впечатление раньше. Но не могу не спросить:
– Более жестокий, чем бог ужаса?
Резкая, самоуверенная ухмылка сдавливает мою грудь. Она словно является отголоском ужасных ощущений, которые он вызывал одним лишь взглядом.
– Он замучил больше богов и смертных, чем ты думаешь.
Невзаимная любовь отнимает гораздо больше времени и сил, чем ощущение ужаса.
– Почему Фобос не пришел?
При упоминании этого имени Деймоса сжимает челюсти. Я хорошо помню подслушанный разговор между Афродитой и Аресом: они обвиняют его в том, что он что-то сделал с братом, что раскололо его семью. Фобос – единственный, кто не ответил на приглашение. Что могло произойти?
– Фобос не смог.
Хочу узнать больше, спросить Деймоса, почему его мать боится того, на что Деймос способен, но думаю, что причиню себе не меньшую боль, услышав или ожидая ответ.
– Почему ты согласилась на этот брак?
Неожиданный вопрос озадачивает.
– Я хочу знать настоящую причину.
– Думаете, у меня есть скрытые мотивы?
Он пожимает плечами.
– Вероятно, проводницы подтолкнули тебя к тому, чтобы согласиться, ведь ты заботишься о благе общины. Но ты все равно могла отказаться. У тебя должна быть более личная причина.
В этот момент понимаю, что вышла замуж за самого прозорливого из олимпийцев. А еще Деймос никогда не говорил так много.
Прикусываю губу. Могу быть отчасти честной, потому что главную причину помолвки можно раскрыть.
– Я согласилась, чтобы защитить сестру.
Деймос наклоняет голову, выглядя довольным.
– Я согласился ради брата.
Киваю в знак солидарности, но не совсем понимаю значение его решения. Предполагаю, что он делает это ради Фобоса, но все еще ничего не знаю о его брате.
Поскольку мы собираемся поговорить по душам, рискую задать вопрос, ответ на который, возможно, повлияет на поведение Деймоса сегодня вечером:
– Вы сердитесь на меня за то, что я сбежала из Нью-Йорка?
Если он все еще таит злобу по этому поводу, не очень хочу, чтобы он выпустил ее сейчас.
– Нет, – отвечает он без промедления ровным тоном. – Ты должна была увидеть, каким я могу быть. Ты могла все отменить, но ты здесь.
О, Геката, вот как он это интерпретирует. А ведь я здесь только ради ихора.
– Я думала об этом, – признаюсь шепотом.
– Понимаю. Я не хотел обманывать тебя. Время, которое мы провели вместе, было отведено для знакомства.
Горло на короткое мгновение перехватывает. Теперь нервозность принимает другой оборот. Жестокий Деймос был более предсказуем, чем задумчивый Деймос. Эти мгновения были такими короткими, такими… ненормальными и бессмысленными! Какой вывод можно из этого сделать?
– И что же вы узнали обо мне за такое короткое время?
Достаточно сказать, что я жду негативного мнения.
– Что ты общительна, щедра и позитивна, немного наивна, но, полагаю, это часть твоего очарования. Не боишься открыться. Защищаешь людей, которых любишь. Слишком любопытна и обидчива. Девственница, но секс интригует тебя, и это заставляет думать, что рано или поздно ты уступишь мне.
А вот и вернулись нахальные нотки! Деймос подкрепляет слова самодовольной улыбкой, которая прокляла бы Аида.
– Кажется, что для того, чтобы переспать с кем-то, без «тактильной» стороны не обойтись, – ворчу, чувствуя, как краснею.
Его улыбка становится еще шире, что заставляет нервничать.
– Не то чтобы я хотела проверить это прямо сейчас… – поспешно добавляю я.
Черт, он меня раскусил. Но забыл указать на мою двуличность. Надеюсь, он это и не сделает.
Что я успела узнать о нем? Он высокомерный, гордый и пугающий, но это я и так знала. Окружен Эриниями и Спартами, которые слепо следуют за ним, активен в штаб-квартире богов, осознает свою природу и не собирается скрывать ее от меня. Последний пункт беспокоит больше всего.
Со стороны злобного божества это довольно любопытно, не так ли?
– Следуй за мной.
Деймос встает, берет изогнутый нож, лежащий рядом с миской фруктов, и направляется к кровати. Момент настал, я должна придумать заклинание. Но противоречивое поведение бога вселяет беспокойство, и я не знаю, как с ним справиться.
– Пойдем, – спокойно повторяет он.
Как Деймос может не понимать, что человек с ножом рядом с кроватью совсем не внушает доверия? Неужели он намерен угрожать мне клинком?
Встаю, заставляя разум сосредоточиться на заклинании. У меня получится это сделать, ведь я выросла с сестрами и матерью, которые были ведьмами. Но я всегда думала, что для них магия естественна, ведь она течет в их жилах с рождения. Что, если я не смогу воспользоваться магией даже с помощью Стиллы? Стою перед Деймосом, напуганная до смерти, и перебираю в голове жалкие формулировки.
Медленным движением муж убирает одну из моих рук с кулона и заносит ее над белой простыней. Подносит лезвие к моей ладони и делает резкий надрез, выводя меня из оцепенения, в котором я находилась.
– Не волнуйся, – продолжает он. – Я не собираюсь прикасаться к тебе без твоего согласия.
Капли крови пачкают кровать, прежде чем Деймос заживляет порез.
Сбитая с толку, в то время как правая рука сомкнута на Стилле, а левая снова цела, пытаюсь понять, чего добивается Деймос.
– Зачем?
Этот вопрос все, на что я способна в данный момент!
– Ты действительно спрашиваешь, почему я не хочу тебя изнасиловать?
Открываю и закрываю рот. Деймос слишком легко разрушает предвзятые представления о нем.
– Неужели ты ничего не узнала обо мне?
В этот момент я осознала, что все время игнорировала его поступки: он вывел меня из дома «Альфа-Омега», которому угрожала менада, напал на сатира, назвавшего меня эмпусой. Он всегда защищал меня, хоть и в своей грубой манере. Не знаю, из гордости ли он так поступал, но это факт.
– Но… разве нам не нужно обязательно скрепить брак? – осмеливаюсь спросить с бешено колотящимся сердцем.
– Мне плевать на ожидания других. Ты сможешь держать язык за зубами?