На вершине одиноко стоит дерево, окруженное сухой травой. Деймос помогает забраться к нему. Издали вилла Ареса и Афродиты кажется крошечной. Это, наверное, самое уединенное место, которое я когда-либо видела. Единственный способ попасть сюда – телепортация, потому что ни одна лодка не сможет приблизиться из-за подводных камней.
– Что мы здесь делаем?
– Здесь я проводил время с Фобосом, когда мы были детьми.
Моя крепость одиночества – домик на дереве, маленький и уютный, но его… кажется отчужденной. Мысль о нахождении здесь детей вызывает грусть.
– Почему?
– Потому что я бог ужаса, а брат – бог страха. Когда мы злились или волновались, наши силы выходили из-под контроля и все боялись нас. Поэтому мы перемещались сюда, чтобы быть вдали от растерянных лиц.
Скрещиваю руки на груди. Слишком хорошо представляю реакцию людей, попадающих под грозный взгляд Деймоса, но никогда не задумывалась, что чувствует он. Как я могла игнорировать это?
Ведь у меня был похожий опыт.
– Я хотел разделить с тобой это место, ведь ты меня понимаешь.
Киваю, тронутая. Он пытается показать, что у нас есть общего: затворничество, добровольное или навязанное.
– Я провела долгие дни одиночества в хижине на вершине дерева.
– Я почувствовал это, когда лег рядом с тобой. Это заставило меня захотеть поцеловать тебя.
Это самое странное и самое интимное заявление, которое Деймос когда-либо делал. Оно на мгновение лишает меня дара речи. Муж смотрит вдаль. Его руки снова спрятаны в карманы. Он должен чувствовать себя здесь немного увереннее или, по крайней мере, комфортно.
– Значит, мое одиночество привлекло вас?
– Да.
Он поворачивается ко мне стороной лица с голубым глазом.
– Это странно, знаю.
– Хм, немного.
На самом деле это меня радует. Одиночество, которое делает его таким недоступным, всегда возбуждало меня.
– Я часто думала, что мне не одиноко с тобой, – шепчу под биение сердца, которое оглушает.
Не говоря ни слова, он находит своей рукой мою и переплетает наши пальцы.
– Я тоже так думаю.
Тяжесть спадает с моих плеч. В этом вопросе мы на одной волне. Но остается еще кое-что.
– Я тебя пугаю. – Я повышаю голос.
Деймос улыбается, качая головой.
– Нет, не пугаешь. Брат боится меня, потому что моя сила свела его с ума. Я боюсь, что могу причинить тебе такой же вред.
Сердце пропускает удар.
– Но ты постоянно себя контролируешь.
– И я должен продолжать это делать. Отец помогает мне…
Для него все должно быть так кристально ясно и логично. Тем не менее начинаю понимать, что значил всплеск насилия, свидетелем которого я стала вчера.
– Выпустить пар?
– В некотором смысле.
Он смущен. Я не могу одобрить этот метод, но цель обоснованна.
– Ты поэтому боишься последствий влияния чужих сил?
– Не могу смириться с тем, что другие могут меня контролировать.
Он признается рокочущим голосом, полным решимости и страха.
– Эрос не испытывает ужаса в твоем присутствии, и я тоже. Так почему ты думаешь, что находишься под влиянием его силы?
– Из-за осторожности.
Намек на высокомерие в ответе, вероятно, один из защитных механизмов, заставляет вздрогнуть. Становлюсь перед ним, чтобы посмотреть в глаза.
– Ты хотел поцеловать меня вдали от братьев.
Он вздыхает и прижимается лбом к моему.
– Элла.
Он скользит по моим щекам и берет в ладони мое лицо. Ощущения от его прикосновений сравнимы с американскими горками: аромат дикой коры, хриплые стоны, теплые, как виски, и ослепительное присутствие… Сжимаю его рубашку.
– Скажи это.
Деймос обхватывает мои плечи руками и опускает их ниже, на поясницу, притягивая к себе.
– Я хочу тебя каждую минуту.
Меня охватывает приступ лихорадки.
– Это желание исходит только от тебя.
Он целует меня в губы, не задерживаясь, как раз так, как нужно, чтобы свести меня с ума.
– Тебе придется выбрать между «ты» и «вы».
Улыбаюсь с ощущением, что поднялась на гору и обнаружила соблазнительного мужа.
– Не отталкивай меня.
Он, в свою очередь, улыбается, поглаживая кончиками пальцев мою щеку.
– Я женился на тебе, чтобы спасти брата, но твое обаяние ужасно влияет на меня.
Прижимаюсь лбом к его плечу, чтобы скрыть эффект, который производит на меня заявление. Я очень этому рада. Неожиданно, что мы нравимся друг другу, ведь поженились не зная друг друга. Пора смириться с влюбленностью. Возможно, мы не проведем жизнь вместе, но сестры правы: могу позволить себе побыть с ним, посмотреть, к чему все это приведет, зная, что он испытывает те же эмоции, что и я.
Когда чувствую, как он медленно расстегивает молнию у меня на спине, меня охватывает дрожь нетерпения.
– Сожалею, что не уступил тебе прошлой ночью, – шепчет он мне на ухо.
– Не говори так, – напряженно возражаю. – Главное, чтобы ты хотел этого так же сильно, как и я, без каких-либо скрытых мотивов.
– Здесь? – предлагает он на одном дыхании, которое едва сдерживает.
– Сейчас, – подтверждает, расстегивая рубашку.
Она падает так же быстро, как и мое платье, которое соскальзывает на землю. Деймос обнимает меня, прижимая к себе, окутывая теплом, несмотря на ветер, дующий со скалы. Не чувствую прохлады места, только сияние божественной кожи на собственной, от которой кружится голова, чувствую себя лодкой во время шторма.
Дрожа, расстегиваю штаны Деймоса, пока наши языки сплетаются. Лифчик расстегивается. Как только мои груди соприкасаются с его торсом, со свистом вдыхаю. Деймос обнимает меня за талию и обхватывает нежную плоть груди, сжимая сосок большим и указательным пальцами, прежде чем отпустить. Чувственный массаж усиливает ощущения в десять раз.
– Твоя кожа такая нежная, а сердце бьется так быстро.
Едва он произнес эти слова, как утыкается мне в шею, покусывая и целуя, снова опускаясь, пока не падает передо мной на колени. Его руки ложатся на мою талию, давая волю губам и языку. Полоска, которую оставляет, обвивается вокруг моей груди и живота, спускается по верхней части бедер.
Откидываю голову в поисках кислорода. Остались только его крепкие плечи и светлые волосы, за которые могу держаться. Он спускает мои трусики и снимает их, прежде чем совершить акробатический трюк: кладет одну из моих ног себе на плечо, заставляя вцепиться пальцами ему в затылок.
– Держись, – говорит он, прежде чем поцеловать мои и без того влажные губы.
Клянусь Гекатой! Пока он ласкает бедра и ягодицы, прижимаясь к коже собственническими жестами, его язык исследует, прокладывает путь к клитору и посасывает его. Сердце бешено колотится, единственная нога, соединяющая меня с землей, дрожит, из горла вырываются стоны, и наслаждение захлестывает так же глубоко и сильно, как рычание мужа.
– Деймос! Да!
Вздыхаю, чувствуя, что с минуты на минуту лишусь сил! И в тот момент, когда наступает пик волны, Деймос вставляет в меня палец. Сжимаюсь вокруг него. Чувствую, как сворачиваюсь на нем, наслаждаясь и теряя опору, не слыша ни моря, ни собственных криков. Увлеченная многосекундным отсутствием, не замечаю, что скольжу по нему.
Когда снова открываю глаза, мокрая от пота, оказываюсь на коленях, прижавшись к торсу Деймоса, который держит меня в объятиях.
– Ты действительно сын Афродиты.
От одного только прикосновения к нему снова возникает жгучее, переполняющее желание. Твердый член, прижатый ко мне, усиливает сладостное ожидание.
– Ты околдовываешь меня, Агапе.
– Агапе?
– Желанная супруга.
Покрываю его спину ласками в качестве ответа. Я бы хотела слиться с ним воедино, если бы только это было возможно! С запахом, с такой упругой кожей. Ох, я хочу снова и так сильно! Беру член в руку, чтобы подарить ласку, нетерпение зарождается в глубине живота. Деймос садится и приглашает занять место. Быстро сажусь верхом и хочу погрузить член в себя, но гиперчувствительность останавливает.