Взволнованная мама садится рядом со мной.
– Значит, ты все знаешь.
Она тоже знала о заклинании?
– Мне очень жаль, Элла. Я согласилась, но у меня не было выбора.
– Все знали, кроме меня?
– Нет. Только проводницы и я.
Что? Тем не менее Цирцея и Мероэ кажутся очень осведомленными.
– Ты должна знать, что отец тоже был согласен, – продолжает мать, беря мою руку в свои. – Он мог проводить время с одной из дочерей, словно все было в порядке.
– Но… о чем ты говоришь?
Мама хмурится, потерянная, как и я.
– О твоих способностях, которые были намеренно ограничены при рождении.
Ее слова врезаются в грудь так же сильно, как копье Афины, которое она вонзает в землю. Мои способности были «намеренно ограничены при рождении»?
– Что?
Мама бледнеет, понимая, что мы говорим о разных вещах. Она опускает голову, проводит руками по щекам и решает продолжить.
– Это был план, который предложила Цирцея Великая, когда ты родилась. Нам нужно было убедить богов и ведьм в том, что мы теряем силы, чтобы исправить ситуацию. Боги хотели получить доступ на Олимп, а у нас было желание сесть за стол переговоров.
Ошеломленная, вскакиваю на ноги. Она не могла знать, что произошло бы дальше: свадьба по расчету, с целью завладеть ихором. Она не могла представить последствия своих действий, но… согласилась причинить вред собственному ребенку, чтобы вернуть мир.
– Пойми меня правильно, – говорит она, поднимаясь следом. – Цирцея станет будущей проводницей. Ребенок, который родится у тебя или у Мероэ, будет второй проводницей. Было бы несправедливо просить об этом другую семью. Это была жертва, которую я должна была принести.
– Жертва? – повторяю, чувствуя, как растет гнев. – Ты хоть представляешь, через что я прошла в детстве?! Вы изолировали меня! Я много лет была одинока! До такой степени, что я никогда не чувствовала себя достаточно хорошей для вас!
Мать прижимает руки ко рту, плача.
– Мне так жаль, Элла, если бы ты знала… Я так сильно сожалела об этом.
Никакие слова не смогут стереть или смягчить откровение. Мечусь между отчаянием, гневом и болью, не зная, на какой эмоции остановиться. Хожу по кругу, потерянная. Убеждения рушатся одно за другим. Единственная надежная точка стыковки – Деймос.
Деймос.
Замечаю это только сейчас. Пульсации нет.
Я пожертвовала единственным существом, которое приняло меня такой, какая я есть.
Я хотела бы исчезнуть, позволить затащить себя в Преисподнюю и забыться. Но останавливает появление фигуры. Высокая, привлекательная женщина, одетая в пурпурно-лиловый, с черными волосами, усыпанными золотым жемчугом, темной сияющей кожей и сверкающим сиреневым взглядом, исполненным упорства. Она выходит из леса. Одним движением убирает пузырь, прежде чем остановиться в нескольких шагах от меня.
Геката. Богиня вернулась к нам.
Глава 25
– Это было безрассудно и опрометчиво.
Слова Гекаты эхом разносятся по Поляне. По правде говоря, она не кажется ни рассерженной, ни обрадованной. Скорее, озабоченной. Цирцея Великая и Медея Юная окружают ее. Присутствующие ведьмы собираются, ошеломленные. Замечаю сестер, которые хотят приблизиться ко мне, но не осмеливаются. Правильно делают. Я сдерживаюсь. Руки дрожат над кулоном, дыхание перехвачено так сильно, что от этого становится больно, ноги кажутся двумя столбами, воткнутыми в землю.
– Заклинание, которое вы использовали, требует ихор. Зевс этого так не оставит, надо готовиться.
Медея Юная уходит, чтобы созвать общину.
– У какого олимпийца вы его забрали? – спрашивает Геката, оглядываясь через плечо, чтобы обратиться к Цирцее Великой.
Последняя избегает моего взгляда.
– На самом деле мы его не выбирали, но это был злонамеренный бог.
Ее ответ, почти бормотание, ощущается словно удар кулаком в живот.
– «Злонамеренный»? – спрашивает пораженная Геката. – Откуда взялся этот термин для обозначения бога?
Собравшиеся стоят в нерешительности. Цирцея Великая выходит вперед, чтобы встретиться с ней лицом к лицу.
– Но это то, чему нас всегда учили.
Геката вздыхает.
– Прошло сто смертных лет, – говорит она, встревоженная. – С тех пор учение изменилось. Но давайте пока обойдемся без подробностей. Как вы думаете защитить себя?
Это слишком. Несмотря на то, что ведьмы предлагают идеи, слова, которыми они обмениваются, вызывают отвращение.
– В нем не было ничего злонамеренного, – выплевываю я, наконец переводя дыхание.
Я сразу привлекаю внимание Гекаты и Цирцеи Великой.
– Элла, – пытается мягко успокоить меня проводница.
– В нем не было ничего злонамеренного! Вы ошибаетесь! – восклицаю я. – Деймос был хорошим! Правильным и справедливым! Это вы все время были злонамеренными!
Слезы катятся по щекам, во мне поднимается чудовищный гнев. Остановливаю ведьм на их пути. Сестры и мать никогда не казались такими далекими и незнакомыми.
Геката делает шаг ко мне.
– Я тебя знаю? Такое чувство, будто я видела тебя раньше. Ты навещала меня?
Возможно, она чувствовала мое присутствие, даже будучи заключенной в дереве, и вспомнила меня.
– Я с нетерпением ждала встречи с тобой.
– Ты многим пожертвовала.
– Моей жизнью и жизнью человека, которого люблю.
Эти слова еще больше разбивают сердце. Нужно уйти отсюда. Все равно, что будет дальше, я чувствую, что задыхаюсь.
– Элла, – бормочет Мероэ. – Выслушай нас, пожалуйста…
– Я не принадлежу к общине, – решаю, перебивая ее. – Никогда ей не принадлежала. И это не я отталкиваю вас, это вы снова отвергаете меня.
Поворачиваюсь на каблуках и ухожу в мертвой тишине. Направляюсь туда, где знаю, что смогу выпустить рыдания, которые застряли внутри меня. На полной скорости поднимаюсь по лестнице и забираюсь в свой домик на дереве. Наконец, в безопасности, в одиночестве, сжимая ихор, предаюсь горю.
Брешь, рассекающая небо, выводит из оцепенения. Выпрямляюсь и выглядываю. Небо затянуто черными тучами. Не могу сидеть здесь и ничего не делать. В голове возникает план. Ловушка проводниц и сестер, правда о способностях и последовавшее за этим неверие сбили меня с толку. Но я сомневаюсь. Не хочу соглашаться ради Деймоса. Возможно, он не «исчез» полностью. Он находится в подземном мире, у Аида и Персефоны. Могу попытаться забрать его. Он сделал это для сестры, я сделаю это для него.
Что может быть лучше, чем битва, чтобы быть отправленной в царство мертвых?
Спускаюсь по лестнице с непоколебимой решимостью. То, что вижу дальше, сдерживает меня. Высоко в небе Зевс проходит сквозь брешь, вооруженный молнией. Он парит над Поляной с безмятежным видом. Чувствую себя муравьем, который попал в ловушку вместе с остальными и видит приближающийся сапог.
Внезапно на меня обрушивается энергетический шар. Отступаю и осматриваюсь, пересекаясь взглядом с Цирцеей, протянувшей ко мне руку. Должно быть, она наложила на меня защитное заклинание. Отталкиваю противоречивые чувства по отношению к ней. У меня нет времени думать о сестрах! Я должна умереть, чтобы попасть в подземный мир, – и это все, что имеет значение.
– Возвращайся к себе, Зевс! – бросает Геката, окруженная фиолетовой аурой.
– Как только покончу с тобой и твоими служанками!
Он действительно самоуверен. Несмотря на то, что Гекате однажды удалось разрушить Олимп.
– Один против всех нас?
Провокация преследует только одну цель: чтобы он раскрыл союзников.
Я уже знаю, что Дионис здесь вопреки себе, поскольку он создал разрыв щита, но какой еще бог отважился последовать за Зевсом? Афина, вероятно, ищет Геру, потому что с ней разработала план мира между богами и ведьмами. Другие олимпийцы, как мне показалось, были убеждены в преимуществах брака…
В момент, когда сомневаюсь, что Зевс привел хотя бы одного олимпийца, на краю поляны появляется силуэт Ареса. Напрягаюсь от страха и чувства вины.