– Знаешь, Геката многое исправила, – подхватывает Цирцея. – Наши предки, пережившие войну, изменили идеологию общины, разделив богов на доброжелательных и злонамеренных.
Снова киваю, опустив голову. Мне не хочется упоминать Деймоса, это все еще слишком больно.
– Цирцея, ты станешь следующей проводницей. Мне страшно думать, что однажды ты сможешь принимать подобные решения на благо всех: ограничивать силы при рождении, обманывать, вынашивать планы, которые ставят под угрозу жизни…
Цирцея берет мои руки в свои, решив доказать серьезность обещания.
– Я научилась на своих ошибках, – поддерживает она меня. – Я больше не буду слепо выполнять приказы. Мы с Мероэ много говорили о том, что сделали с Деймосом и с тобой, и не может быть и речи о том, чтобы мы вновь допустили подобное. Клянусь, Элла.
Тронутая и успокоенная, обнимаю ее. Нет никого более надежного, чем Цирцея. Я верю во все, что она говорит.
– Спасибо.
– Я так боялась потерять тебя, Тыковка.
– И я тоже.
Мы остаемся прижатыми друг к другу, прежде чем Мероэ возвращает нас к обсуждению, придвигая свою голову ближе к нашим.
– Ты применила необычное заклинание, чтобы вернуть Деймоса. Проводницы все еще говорят об этом.
Цирцея отпускает меня, шмыгая носом и проводя рукавами по глазам.
– Превращение твоей крови в ихор – удивительное событие.
Я хотела бы разделить с ними восторг, но вместо воспоминания в памяти туман. Я сражалась, чтобы спасти Деймоса, не отдавая отчета в том, что делаю. Поэтому ничего не отвечаю, и мы втроем смотрим друг на друга, не говоря ни слова. Думаю, мы чувствуем одно и то же: смущение, облегчение и проблеск счастья от того, что снова вместе, несмотря на напряжение.
– Знаешь, – говорит Мероэ, глядя в небо, – мы много говорили с Эросом и Антеросом со времен клятвы на Стиксе.
Содрогаюсь. Я слишком напугана, чтобы слушать, что она скажет дальше.
– Я опоздаю на занятие, может, увидимся позже, – поспешно обрываю ее.
Моя реплика не смущает сестер.
– Мы зайдем в кафе, подождем тебя там.
Черт.
– Мы можем встретиться в другой раз.
Я не очень хочу, чтобы они чувствовали себя отвергнутыми, но говорить о братьях Деймоса, когда мне стыдно за то, что сделала… не знаю, смогу ли это вынести.
– Не волнуйся за нас. Мы подождем тебя.
Хорошо, пусть будет так. Ухожу, пообещав встретиться с ними позже. Забываю о кофе и, обеспокоенная, направляюсь в лекционный зал. Что могли сказать Эрос и Антерос? И почему сестры связались с ними? Или все было наоборот? Черт возьми, я проведу в мучениях два часа!
Мадлен садится рядом со мной. Ее присутствие отвлечет, по крайней мере на время занятия.
– Ты можешь приехать к нам на День благодарения, – предлагает она, когда мы занимаем места. – Можем втроем приготовить ужин.
Не сомневаюсь, что это было бы здорово, но меня ждут Норберт и Lugh+. Я люблю Мадлен и Рэйчел, но с тех пор, как они увидели меня с разбитым сердцем, решили, что должны свести меня с Джонасом, милым спортсменом из «Альфы-Омеги». Поэтому использую лучшее оправдание, которое не осмеливалась использовать до сегодняшнего дня:
– Может быть, я все-таки поеду к сестрам.
Мадлен подмигивает мне, и свет в зале гаснет.
– Джонас как раз тут, – напевает Рэйчел, провожая нас к выходу из аудитории.
Он болтает с друзьями чуть поодаль. Взяв себя в руки, быстро разворачиваюсь, чтобы выйти из здания и, самое главное, не пересечься с ним. Я абсолютно не готова флиртовать или даже рассматривать отношения с кем-либо, кроме Деймоса. Мадлен и Рэйчел быстро догоняют меня, пока я проваливаюсь в снег.
– Элла, ты уверена, что с тобой все в порядке?
– Да, все отлично!
Просто хочу вернуться в свою комнату и ни с кем не разговаривать. Не хочу присоединяться к сестрам и в очередной раз проворачивать воткнутый в рану нож. Меня ждут пирожные, чай, одеяло, носки, моя обитель.
Мадлен хватает меня за руку.
– Элла, – настаивает она, выглядя обеспокоенной.
Я хочу уступить им: они не видели меня в замкнутом и меланхоличном состоянии.
– Мы просто хотим, чтобы ты отвлеклась, – добавляет Рейчел.
– Мне нужно побыть одной, вот и все, – возражаю я.
Они склоняют головы.
– Ты уже достаточно долгое время одна, – замечает Мадлен. – Думаю, что тебе, наоборот, нужно быть в обществе.
Возможно, меня нужно подтолкнуть. И в нескольких метрах от меня появляется человек. Высокий, одетый во все черное, со светлыми волосами, переходящими в белые, – он, кажется, ждет, когда я подойду к нему.
Мое оцепенение настораживает подруг.
– Кто это?
Испытываю сильное желание назвать имя единственного бога, которого хочу снова увидеть, но сдерживаюсь в последний момент. Смотря на мужчину, сомневаюсь.
– Вы правы. Я не должна оставаться одна. Можем поговорить об этом позже?
Они смотрят на меня с недоумением, но, должно быть, прекрасно понимают, что я говорю серьезно.
– Хорошо. Ты позвонишь нам и расскажешь о том, что у тебя с тем блондином-гигантом.
– Обещаю.
Не уверена, что сдержу это обещание, хотя могла бы снова рассказать им о боге, с которым все закончилось плохо и о котором так и не решилась рассказать подробно. Когда подруги уходят, догоняю их. Понимаю, что снова отталкиваю их, в то время как они хотят мне только добра.
– Спасибо, – говорю я им, обнимая.
Они всегда были моими дорогими подругами, которые придавали смысл моей жизни.
Мы расстаемся с гораздо большей легкостью. Теперь могу обратить внимание на мужчину, который так и не сдвинулся с места. Чем ближе подхожу к нему, тем больше убеждаюсь, что была права.
– Здравствуй, Элла, – приветствует он меня с улыбкой.
– Здравствуй, Фобос.
Точно такие же, но как будто отраженные в зеркале глаза окончательно убеждают. Он менее отстраненный, но в остальном – копия Деймоса. Это совершенно сбивает с толку.
– Что вы здесь делаете?
– Хотел лично сказать спасибо, ведь я здесь благодаря тебе.
– Ваше положение было несправедливым.
Он снова улыбается, тронутый. Внутри меня разливается тепло. Так много разных мыслей, которые только и ждут, чтобы выйти наружу, а я не могу найти никого, с кем можно поговорить. Возможно, близнец Деймоса – подходящий вариант.
– Я сделала это в первую очередь для Деймоса.
Произносить его имя вслух – мучение!
– Ради любви к нему. Не принимайте это близко к сердцу.
Фобос одобряет и, кажется, расслабляется.
– Я почувствовал это, когда ты вытащила меня из моего состояния. У тебя очень сильные чувства к брату, и они помогли зацепиться за твое заклинание.
Я рада, что моя любовь действительно на что-то повлияла. Наконец искренне улыбаюсь, такого со мной давно не случалось. Большую часть времени я заставляла себя улыбаться, чтобы успокоить других.
– Могу спросить, как у него дела? – продолжаю я, молясь, чтобы он не напомнил, как сильно Деймос ненавидит меня.
Фобос хмурится и склоняет голову набок.
– Брат больше не рассказывает о себе так много, как раньше, нам все еще нужно восстановить связь. Он… отстранен от меня. От всех, если честно. Думаю, он пытается забыть тебя.
Услышанное не приносит облегчения. Даже издалека и невольно я продолжаю его мучить. И все равно не хочу, чтобы он забыл меня. Он должен обдумать мое предательство. Я хотела бы задать сотню вопросов его брату, чтобы лучше узнать, но продолжаю стоять, отводя взгляд, погруженная в тягостное молчание. Все еще отказываюсь общаться со своими сестрами, желая, чтобы меня оставили в покое.
– Мне пора. – Снова заставляю себя улыбнуться. – Я рада, что вы в безопасности, и…
– Он не пытается забыть тебя, потому что ненавидит, – заявляет голос позади меня.
Эрос и Антерос подходят ближе. Черт возьми, они решили замучить меня сегодня?
– Наше восприятие никогда не бывает обмануто, – добавляет Антерос. – Это настолько же ясно, как олимпийское небо. У вас были взаимные чувства.