От такого количества откровений голова пошла кругом. Полина нервно прикусила губу и не смогла подавить тяжёлый вздох. Слова матери вызвали пугающее чувство дежавю — Полина ярко вспомнила, как на день рождения, в разгар ссоры выговаривала ей точно такие же жестокие слова: «Я всегда боялась стать такой как ты, мам».
Похоже, страх повторить судьбу своей предшественницы в их семье был чем-то вроде традиции.
Пару минут они обе просто молчали, размышляя каждая о своём, а затем Полина всё же рискнула отплатить на откровение матери собственным откровением.
— Эти ниточки, — выговорила она внезапно охрипшим голосом. — Я никогда не переставала их видеть. Мне просто запретили говорить о них, и я молчала.
Ответом ей был тяжёлый и обречённый вздох. А затем мать вдруг поднялась из-за стола и молча поманила Полину за собой. В спальне она некоторое время что-то искала в глубине шкафа, а затем вытащила на свет небольшую серую коробку с истёртыми уголками.
— Она передала мне это незадолго до смерти, — сказала та, вручив коробку Полине. — Там какие-то записи и странные рецепты. Может быть, это как-то поможет тебе уберечь здоровье.
— Спасибо.
Встретив воспалённый взгляд матери, Полина испытала безотчётное и почти болезненное волнение. Ей до сих пор не верилось, что всё это происходило на самом деле. Коробка, которую она держала сейчас в руках, практически ничего не весила, однако Полина не сомневалась, что это был самый драгоценный подарок, что она когда-либо получала от матери.
— Скажи мне только, — произнесла женщина с волнением в голосе, — этот молодой человек, он может позаботиться о тебе? Он понимает… кто ты?
Полине не пришлось даже не задумываться над своим ответом.
— Да.
Увидев облегчение на лице матери, она внезапно ощутила лёгкий укол вины. В том, что Алекс мог о ней позаботиться, Полина не сомневалась. Она не раз убеждалась в этом лично. Единственное, что беспокоило её, — так это то, как далеко Алекс мог зайти в своём стремлении эту заботу обеспечить.
Примирение
Полина решилась открыть бабушкину коробку, только когда вернулась домой. Она хотела сделать это одна, в таком месте, где никто не мог бы её потревожить, поэтому и поспешила покинуть квартиру матери как можно скорее. Та не стала её задерживать.
Перед тем, как приступить, Полине пришлось убрать осколки, которые со вчерашнего дня лежали на полу в спальне. Когда же все раздражители были устранены, она забралась на кровать и сняла крышку заветной коробки. Внутри находились две весьма потрёпанные общие тетради на пружинках, несколько старых календарей и фотография двадцатипятилетней давности. На ней была изображена сама Полина в день, когда она впервые пошла в школу, и бабушка, держащая её за руку. Половина лица Полины скрывалась за огромным букетом бордовых гладиолусов (накануне у Полины выпал первый передний зуб, и она нарочно пряталась, потому что тяжело переживала свою потерю), зато хорошо были видны банты, парадная блузка и чуть великоватая плиссированная юбка. На бабушке красовалось её лучшее праздничное платье — светло-голубое, с кружевным воротничком и жемчужными пуговицами. Полина помнила тот день и ощущение праздника, оттого что бабушка специально приехала к ней из деревни, одетая словно известная киноактриса. От фотографии веяло теплом и светлой ностальгией, и она провела несколько долгих минут, рассматривая каждую деталь этого кадра.
А после её настигло разочарование. По какой-то причине Полина была почти уверена, что найдёт в коробке письмо или хотя бы короткое послание. Возможно, она пересмотрела слишком много фильмов, в которых главный герой непременно получал такое письмо и находил в нём ответы на все свои вопросы, но это казалось ей логичным и очевидным. Её бабушка, похоже, так не считала. Полина внимательно пролистала обе тетради и не обнаружила в них ни намёка на письмо.
Первая тетрадь, видимо, являлась чем-то вроде телефонного справочника — в ней аккуратным каллиграфическим почерком были записаны различные имена, адреса и номера телефонов. Там же бабушка фиксировала и даты приёмов.
Вторая тетрадь заинтересовала Полину гораздо больше. Во-первых, в ней действительно содержались рецепты, озаглавленные странными названиями вроде «чай от испуга» и «сбор укрепляющий с ромашкой». А, во-вторых, к пружинному блоку этой тетради было прицеплено тонкое потемневшее колечко. Полина не сразу обратила на него внимание — блёклый металл попросту сливался с пружинкой, словно та была маскировкой от посторонних глаз.