Отвыкла я от такой шикарной обстановки. У нас, в деревне, все просто и ненавязчиво. А тут было на что посмотреть: и шикарный секретер, с золотой росписью, и невесомые струящиеся занавеси на ажурных окнах, и мягкий прекрасный ковер, на котором хотелось «возлежать» (именно возлежать, потому что других слов я просто не находила).
Довольно- таки скоро прибежали еще две служанки и быстренько накрыли столик, стоящий между двух кресел, оббитых обоюссным шелком.
Я замерла от восторга, видя такое великолепие — зажаренные птички, копченый окорок, шосский сыр, нарезанный прозрачными ломтиками, безумно дорогая икра летучих рыб, ваза с диковинными фруктами, названий половины из которых я не знала. Два графина вина — красного и белого, и длинный продолговатый цилиндр, который сразу привлек мое внимание.
— А это что? — я указала рукой на него.
— Это вино, но оно особенное, оно пениться, поэтому так упаковано. Лиззи, — Жаннет кивнула головой, — открой нам беллинто.
Служанка нажала на ободок цилиндра, что- то хлопнуло, и она принялась наливать искрящуюся фиолетовыми всполохами жидкость в бокалы.
— Вы не пробовали беллинто? — спросила меня Жаннет.
— Нет, — я зачарованно смотрела в свой бокал, который сверкал всеми спектрами радуги.
— Тогда, для вас это будет приятный сюрприз. Можете идти, — Жаннет махнула рукой служанкам.
Те кивнули и ушли, оставив нас одних.
— Господи, — Жаннет подняла наверх свое еще красивое лицо, — как давно у нас не было в доме праздника. За что будем пить, Альма?
— За детей, — с готовностью поддержала я тост.
— Правильно. За детей. За моих девочек и за ваших мальчиков.
Мы подняли вверх бокалы, чокнулись, я опила пару глотков и …. восхитилась. Никогда и ничего подобного просто не пробовала. Это же надо! Влага имела непередаваемый вкус.
Я с азартом оторвала два крылышка от птичек, положив их в свою тарелку. Потом зачерпнула золотой ложечкой икру летучих рыб и размазала ее по этим крыльям. Два ломтика сыра. Нет, четыре. Три куска ветчины. Я выкладывала на своей тарелке этакое подобие гастрономической картины. Добавила в обрамление зелени, положила пару фруктов — два ярких цветовых пятна. Жаннет с интересом следила за моим творчеством. Приглашающе взмахнув рукой, словно, не она, а я хозяйка этого сабантуя, я сказала:
— Здорово! Красиво получилось. Вы не находите?
— Д-да, — неуверенно кивнула головой госпожа Алистер. — Но этого же много. Столько много вредно есть на ночь.
— Ерунда. Мы потеряли столько душевных сил, что их просто необходимо восполнить. Сделаете натюрморт красивее меня?
— Что-о?
— Натюрморт из продуктов попробуете сделать? — я невинно уставилась в ее голубые глаза.
— Не знаю.
— Творчество всегда отвлекает. Прошу.
Жаннет нерешительно потянулась за бледно- розовой ветчиной.
— Вот- вот, — я не унималась. — Главное придумать основной цветовой тон. А потом можно все это просто дополнять.
Короче, пять минут спустя, ее тарелка была просто шедевром гастрономической живописи. Бледно- розовые тона ветчины изящно переплетались с темно- бордовыми ветками базилика. К ним шли лимонно-желтые ломтики сыра, свежая зелень проннонских трав. Два незнакомых фиолетовых фрукта улеглись в правой стороне тарелки, а левая пополнилась снежно — белой пеной какого- то соуса.
— Приступим? — заговорщицки улыбнулась я.
— Приступим, — в тон мне ответила Жаннет.
Ну, вот и все. Лиха беда — начало. Через двадцать минут, за непринужденным и не относящимся к последним событиям разговором, мы наполовину опустошили свои художественные тарелки, и выпили весь цилиндр незнакомого мне вина.
А потом произошел так нужный нам обеим разговор.
— Я влюбилась в Стива сразу и просто потеряла голову, — рассказывала мне Жаннет. — Он только — только прибыл к королевскому двору и вступил в должность. Он так красиво ухаживал. Цветы каждый день, бессонные ночи, пылкие признания.
— А у меня этого не было, — вторила ей я. — Мы только на последнем курсе близко сошлись со Стивом.
— У меня был жених, и я должна была выйти за него замуж. Но, когда я познакомилась со Стивом, разум покинул меня. Я устраивала отцу скандалы, ссорилась с ним почти каждый день, но отец стоял на своем. Тогда я пошла к своему жениху и честно рассказала ему о Стиве. Сказала, что люблю Стивена Алистера, сказала, что никогда не выйду за Ивара замуж по доброй воле, сказала, что если он настоящий мужчина, то он пойдет к моему отцу и откажется от меня.