— Хорошо, хорошо. Я схожу. Не переживайте, госпожа Альма.
Вот так я осталась одна с больным Грегом. Вернувшись в «лечебницу», я присела на стул, рядом с кроватью и собралась немного почитать. Сейчас, после всех моих манипуляций, оставалось только ждать.
Я окинула взглядом фигуру мужчины. Он лежал неподвижно, устремив лицо наверх. Симпатичный, темноволосый, широкие плечи, крупные руки с длинными пальцами. Сейчас эти руки непроизвольно сжимали простынь, но силы в этом сжатии не было. И дыхание какое- то поверхностное. Я опять встала на колени и принялась сканировать его.
Ой-ей-ей-ей-ей! Все процессы в его организме практически замерли. Свет его жизни, расположенный в районе солнечного сплетения еле-еле теплился. Что же делать? Я не смогу ему помочь, слишком поздно, слишком много сил он потерял. Волна жалости затопила мое сердце. А ведь у него где- то есть родные, которые ждут его — мать, или отец, или жена, или дети. Как горько им будет, когда они узнают о смерти любимого человека. Как там говорил господин Роне: «Представьте, что это родной для вас человек — тогда и дело быстрее пойдет». Я уже себе это представила. Что же делать? Что же делать?
Я знала одно колдовство по передаче сил, от одного родственника к другому. Но этот мужчина был мне абсолютно чужим. Я покусала губы, подергала волосы и решилась.
Был чужим, станет родным. Я подошла к двери, закрыла ее на щеколду и принялась лихорадочно раздеваться. Откинула простыню у Грега и принялась стаскивать с него вещи. Это плохо у меня получалось — удалось снять только мелкие вещи, рубаху и штаны мне одной с него не снять. Тогда я взяла скальпель и аккуратно разрезала всю одежду, вытягивая лоскуты из- под лежащего мужчины.
Стянув с себя сорочку, я осталась абсолютно голой, Грег тоже сиял наготой. Насколько смогла, я осторожно освободила для себя место и легла рядом с ним, обхватив его руками и ногами, как можно плотнее вжимаясь в него.
Я закрыла глаза, увидев перед собой темноту. Прошептала заклинание и стала вытягивать длинной сребристой невесомой нитью силу жизни Грега. Получилось. Потом обратилась к своему естеству. Это мне было привычнее. Свою нить постаралась вытащить потолще, поярче. Шептала, шептала заклинания и связывала обе наши жизни воедино здесь и сейчас. Крепче, крепче (хотя это уже, наверное, было невозможно) я вжималась в него, отдавая свое тепло. И вот когда, клубок жизни был оформлен, а мне уже начинало становиться дурновато, я стала вливать эту силу уже «нашей жизни» обратно в Грегора.
Сначала, я почувствовала увеличивающуюся тяжесть его тела, потом, он как- то странно вздохнул со всхлипом, и грудь стала спокойно ходить взад- вперед, потом он слегка сменил позу, захватывая меня в кольцо своих рук и ног.
Я замерла, не прекращая разматывать и вливать в него клубок наших жизненных сил. Его руки принялись нежно оглаживать мое тело. Текли минуты, долгие в своем измерении. Еще немного, еще чуть- чуть. Сейчас, мы были с ним одно целое. Покой и тихая радость охватили меня.
Полностью влив в Грега отмерянные мной силы, я замерла в ожидании того, что будет дальше. Повторяюсь, это был мой первый опыт в такого рода действе, поэтому, мне самой было любопытно.
А дальше случилось все то, что случается между мужчиной и женщиной, которые находятся в одной постели и гм… не совсем одеты.
Да! Да! Да! Каюсь! Я могла остановить его на любом этапе. Конечно, могла! Но его поцелую были так сладки и страстны, его руки защищали меня в тот момент от всего света, его ласки плавили мое истосковавшееся тело. Не знаю, чем я думала в тот момент? А в тот момент, я просто не думала, я наслаждалась каждой минутой. В тот момент нет, и не было на свете человека роднее и желаннее для меня. Я отдавалась с самозабвением, с истовостью, как в последний день своей жизни. А минута экстаза вырвала из моей груди такой дикий вопль восторга и счастья, что если кто- то из товарищей Грега караулил нас на улице, он просто обязан был его услышать.
Я откинулась на подушку и блаженно зажмурила глаза. Грег продолжал меня сжимать в объятиях и гладить по спине. И когда я уже хотела, что- нибудь сказать, я услышала его хриплый шепот: «О, Эмма! Любимая! Единственная! Я боготворю тебя!»
Меня будто окатили холодной водой, заставляя вернуться с небес на землю. Я осторожно высвободилась из крепкого захвата и посмотрела в глаза мужчины. Они были закрыты. Не может быть! Он что — спал? Нет, он не спал. Но вменяемым его состояние тоже не назовешь. Это был, скорее всего, какой- то транс, или морок.