Последние пара километров до деревни всегда вызывали в душе Полины трепет, и сейчас, глядя на очертания домиков, вереницей раскинувшихся на холме впереди, она ощущала себя как никогда свободной. Безоблачное небо казалось прозрачным, как лазурное стекло, а зелень под ним была именно того оттенка, который бывает только в разгар лета, — насыщенного, сочного и теплого.
С трудом оторвавшись от созерцания пейзажа, Полина опустила взгляд и в очередной раз осмотрела свою правую руку. Она довольно быстро пришла в норму и лишь иногда давала о себе знать легкой покалывающей болью. Но Полина продолжала то и дело проверять ее, будто опасалась, что, если перестанет это делать, то под кожей вновь появятся уродливый черный узор. Глядя на свои руки, она невольно вспоминала запястья Алины, покрытые воспаленными пятнами и тонкой паутинкой. Эта девушка теперь казалась ей не столько соперницей, сколько еще одной жертвой Антона. Матерью, которая не может приблизиться к собственному ребенку, не навредив ему. К неприязни и жалости добавилось совсем неуместное чувство вины — не будь Алина так похожа на нее саму, он не превратил бы ее жизнь в ад. Так или иначе они обе пострадали от его неконтролируемой жестокости.
— Как ты думаешь, я смогу снять с Алины проклятье? — спросила она у Алекса. Тот бросил на нее короткий удивленный взгляд, и Полина тут же добавила: — Если вдруг я все же захочу это сделать.
— Думаю, сможешь. Постепенно, — ответил он после раздумий. — Надо как следует поработать над твоей защитой.
— Каким образом?
Алекс снова ненадолго повернул голову в ее сторону и неуверенно улыбнулся.
— Например, набить пару усиливающих татуировок.
Взгляд Полины непроизвольно скользнул по его предплечьям, покрытым абстрактным рисунком из плавных линий. Ей нравились руки Алекса. Жилистые, но в то же время аристократически тонкие, с изящными запястьями и длинными пальцами. Обманчиво хрупкие. Полина очень хорошо помнила, как эти самые руки усадили ее на колени и едва не лишили воли. Она тут же тряхнула головой, чтобы отогнать эти мысли и произнесла:
— Хорошо, я не против, если это поможет. — Алекс удивленно распахнул глаза, и от такой реакции Полина почувствовала себя ужасно неловко. — Подумаешь, татуировкой больше, татуировкой меньше.
— У тебя вроде пока их нет.
— Тебе-то откуда знать? — фыркнула она. — Может, у меня вообще бабочка набита на копчике.
— Не набита…
Алекс резко умолк, а Полина смерила его тяжелым взглядом. Он мог узнать об этом только в тот день, когда она слегла с лихорадкой. И только одним способом.
— Значит это ты снял с меня платье… — подытожила она мрачным тоном.
— Помогал, — уклончиво ответил Алекс.
Вспорхнувшие между ними нити сплелись в полупрозрачную черную ленту, которая тут же начала опадать, растворяясь в воздухе. Тяжело вздохнув, Полина проговорила:
— Ты врешь.
Алекс бросил на нее любопытный взгляд, в котором не было ни капли раскаяния, и спросил:
— А если бы я сам верил в то, что говорю, ты бы распознала ложь? — Он снова отвернулся к дороге и продолжил: — Например, если бы я верил в теорию плоской земли и утверждал бы, что она — плоская?
Он слишком очевидно пытался перевести тему разговора, но сейчас Полина была даже не против. Гораздо легче было говорить о нитях, чем о том, как он ее раздевал.
— Если человек сам обманывается, то я вряд ли это увижу. Главное, как ты воспринимаешь то, что говоришь.
— Занятно. В этом, как будто, есть лазейка, — отозвался Алекс задумчиво. — А если я говорю одно, но имею в виду немного другое и верю в это? Если значение слов отличается от смысла, который в них заложили?
Полина уставилась на его профиль в полном недоумении.
— Например? — спросила она, нахмурившись.
— Например… — Алекс на пару секунд задумался, а затем обернулся, скользнув по ее лицу обжигающим взглядом. — Я хочу тебя сожрать.
К щекам моментально прилила кровь, и Полине вдруг стало нестерпимо жарко в абсолютно комфортном кондиционируемом салоне. Алекс продолжал периодически поглядывать на нее в ожидании вердикта, и она выговорила с явным усилием:
— Действительно хочешь.
Шокирующая откровенность Алекса в коктейле с поразительным хладнокровием продолжали ставить ее в тупик. Тем временем машина подъехала к развилке, и Полина принялась объяснять дорогу дальше.
Когда они остановились возле бабушкиного дома, Полина сразу вышла из машины и полной грудью вдохнула свежий деревенский воздух. Здесь пахло как-то по-особенному — нагретым деревом и пьянящим разнотравьем. Беззаботным детством. Открыв заднюю дверь, Полина достала с сидения увесистый рюкзак, в котором лежал новый замок и связка ключей.